Перебраться через кряж не так просто – в горах, перехватывающих влагу облаков, рос густой труднопроходимый лес. Казалось бы, можно обойти горы, идя саванной на северо-запад, обогнуть кряж и идти на юго-восток, но обход в несколько раз длиннее, и, главное, на том пути вражеские пастухи обнаруживали отряд на дальних подступах и успевали предупредить соплеменников. И все равно не часто, но с удручающей регулярностью оба племени совершали набеги друг на друга – с жертвами с обеих сторон, с добычей в виде скота и маленьких девочек. Подросших девочек и девушек не брали – они не годились ни в жены, ни в наложницы, поскольку на всю жизнь оставались врагами – ненависть к племени крацз, пропитавшую их до мозга костей, не удавалось ни вышибить палками, ни утихомирить лаской.

      Рождаемость в обоих племенах была высокой, детская смертность умеренной, но взаимные набеги стабилизировали численность племен на уровне двух-трех сотен человек. Так было испокон веков – предания не доносили ни малейших намеков на иную жизнь. Если исключить хронику набегов, то истории племени крацз не существовало. Разве что в легендах о могущественных духах предков происходили какие-то события, служившие предметом гордости ныне живущих: славные битвы, великие победы и прочие вехи.

      Коллективное бегство из племени произошло, вероятно, впервые. Во всяком случае, предания не сообщали ни о чем похожем. Страх перед неизвестными далями оберегал племя от побегов, этот страх из поколения в поколение воспитывался колдунами и укреплялся легендами. Предания гласили о страшных опасностях, таящихся за горами, – о чудовищах, злых духах и смертельных напастях. А о самой страшной и о самой загадочной беде повествовала легенда про курзыц. Дескать, за горами существует нечто жуткое, хоть и неодушевленное, но такое, что не может быть сотворено ни природой, ни человеком, ни духами предков. Оно может появляться в разных местах и принимать разные формы, потому его нельзя описать словами. Но каждый, кому выпало несчастье его увидеть, сразу понимает: курзыц! После встречи с курзыцом человек становится одержимым, пропащим, обуреваем бесовским смятением, и в конце концов, чтобы прекратить мучения бедолаги, соплеменникам приходится забивать его камнями.

      Река текла неспеша, да и беглецы никуда не торопились – долгие ночлеги на берегу, дневные остановки. От погони их надежно охранял тот самый страх соплеменников перед далями, который они однажды преодолели благодаря Отцу. Отец и раньше не испытывал особого страха – ходил дальше всех, лучше всех знал окрестности, служил проводником в набегах на соседей. Народ относился к нему с настороженным уважением. Уважение проистекало из его ума и знаний, а настороженность – из его пренебрежения страхами и предписаниями. Настоящее имя Отца невозможно передать транскрипцией. Дело в том, что язык их племени крацз полон цокающих и щелкающих звуков. Придется пользоваться прозвищами путешественников, которые поддаются приблизительному переводу. У Отца было прозвище – одно короткое слово, которое при попытке перевода развернулось бы во фразу «человек, который знает, что за горами». Попробуем свернуть это прозвище в неологизм «Землевед», что примерно будет соответствовать его роли в племени.

      Землевед задумал побег и возглавил его. Он сам решил, кого возьмет с собой, и уговорил всех по отдельности, используя разные доводы. Первой стала жена Землеведа. Ее прозвали Мамашей за беспредельное