Раскат грома обдал мальчишек с ног до головы, словно кипяток. Джузеппе едва заметно поморщился. Он не стал привязывать Вилку – не к чему, да и без нужды. Хромая глухая кляча не боялась грозы и вряд ли сумела бы снести даже хлипкую преграду.

      – М-м-мы срезали, – ответил младшему старший.

      В просвет криво заколоченного окна Сэм увидел вспышку молнии далеко за пределами ячменного поля, у самого края грозового купола. Вилка улеглась на пыльные доски и тут же задремала, поджав по себя больную ногу. Наверное, стоило развести огонь, пустив в дело пару покореженных стульев, но Джузеппе не стал рисковать.

      – Джу, а Джу, а если молния сюда ударит?

      Джузеппе вздохнул и уселся у стены напротив окна, жестом предлагая брату сделать тоже.

      – Н-н-не ударит.

      Гром подобрался совсем близко. Гулкий медный звук, будто кто-то колошматил гигантским кулаком в гигантскую дверь, заставил маленького Сэма послушать Джузеппе и устроиться рядом, ближе к теплому плечу, ближе к защите. Ветер прошил комнатушку насквозь, залез в щели и углы, жалобно застонал в пристройке, некогда служившей для хранения зерна. Джузеппе почувствовал, как Сэм дрожит, и обнял его, успокаивая, согревая.

      – З-з-здесь не бывает молний.

      – Почему? – малыш захлопал ресницами и сложил губы буквой О.

      – Х-х-хочешь узнать? – Джузеппе сказал это тем же тоном, каким обычно предлагал Сэму стащить немного сахара для Вилки втайне от матушки или сбежать на реку, несмотря на запрет, – не з-з-забоишься?

      Сэм замотал головой, он обожал истории брата. Хотя бы потому, что рассказывая их Джузеппе не заикался, он входил в роль, словно настоящий актер, один из тех, кого показывали на большом экране в городском кинозале. Вилка захрапела, окончательно провалившись в сон. Первые редкие капли дождя просыпались на крышу. Запоздалые сумерки обняли грозное небо, пожрав остатки света. Сэм собрал всю храбрость в кулачок и приготовился слушать.

      – С-с-старая Чезу говорила, что давным-давно, во времена, когда по этим землям свободно бродили племена Великих Равнин, на ячменном поле приключилась беда.

      Он пришел в дождь. В тот день над просторами бушевала буря много раз свирепее этой. Лучшие повитухи племени суетились внутри типи, где в муках рожала женщина, а малыш торопился явиться на свет. Сын война и стихии. Стремительный, как молния, громкий как небесный звон. Шаман сказал тогда – быть ему вождем. Мальчика назвали Ниипо, что означает «лето».