В тенистых падях Средиземья,

      В зелёных стеблях тростника

      Росло невиданное племя

      Ребят невидимых пока.

      Они сжигали свою карму

      Ответным отблеском огня,

      Топили дым в тени казармы,

      Торчали в половине дня.

      Служил им скальпелем пельмений,

      Струной несомкнутой руки…

      Точили сны враги без тени,

      Текла им в рот вода реки.

      Архонт нехилый шил им дело,

      Арабы ставили стекло.

      Как Никодимовы заделы

      Карманом выливали зло.

      Апрельским днём струилось время,

      Акафист лился не в себя.

      Невиданно живое племя

      Наотмашь гладило, любя.

      Их было шесть, – не семь, не восемь,

      Игривых, бодрых, молодых,

      Законом отменивших осень,

      Забавно пляшущих гнедых.

      Юла карманная крутила

      Южан на шитом потолке;

      Молчали шесть и пела сила,

      Меняя радугу в руке.

      А взгляд примерного скитальца

      Арканом плавал при луне;

      Ползли минуты через пальцы,

      Промежность прела на коне.

      Один за всех, и все туда же…

      Оставь забытое в крови.

      Люби размеренную дважды!

      Лови движение брови́!

      Она взорвёт твоё сознанье,

      Откроет дверь в твоей груди.