Кажется, дело было в 2018 году. Да, точно в восемнадцатом: летом – вроде, в июле – в тот день ещё наши с испанцами играли, я по телеку смотрел. Как сейчас помню: ливень как грохнул, потом град, а через минуты три всё стихло. И, знаете, потом этот жар поднимается к тебе на седьмой этаж, и ты дома с ума сходишь, думаешь, закрывать все форточки или нет. Вот если на улицу выйдешь – другое дело: свежесть такая, пахнет озоном и прибитой к земле пылью. А в квартире духота – штука из той оперы, когда терпеть невмоготу её, но зимой, бывало, сидишь в холодной маршрутке и вспоминаешь эти моменты с такой теплотой, что сразу лета хочется, ну прямо до боли… Классное было время, кстати! Я тогда таксовал, график был почти свободный, так что мог себе позволить вырваться пораньше, купить чипсов, пива и успеть к матчу. Гришке было чуть больше года, неделей раньше, помню, впервые он сказал «папа». Жили мы тогда на Лиговском, у нас была там комната в коммуналке, которая осталась мне в наследство от бабки. Да…

      Да нет, хорошо жили. Ну, не без проблем, но в то время были по-настоящему счастливы. Ксюха в основном по дому хлопотала, родня её у нас прямо прописалась, особенно тёща моя, но я против не был – всё-таки две хозяйки в доме, я как сыр в масле катался. Мы ещё тогда с женой фантазировали, что когда-нибудь в будущем мы купим большой трёхэтажный дом где-нибудь в Комарово и будем жить там все вместе: мы, дети, её родители и мои. По своим я не могу сказать, что скучал, конечно. Они жили на тот момент в Мурманске, приезжали не так часто. Но меня абсолютно всё устраивало.

      Ну, короче, ровно в тот день звонит мне Андрюха Сидельников: то-сё, туда, мол, сюда, давай встретимся, побазарим. Меня обычно долго уговаривать не нужно, но всё-таки Чемпионат мира… В общем, будь бы он, Андрюха этот, неладен тогда – Царство ему небесное. Спасибо, старичок, удружил. Во-первых, не досмотрел я футбол; во-вторых, – и в-главных, – вляпался я в эту долбаную авантюру. Хрен бы дёрнул Дрончика замутить этот свой так называемый «стартап». Если бы я тогда выбрал телек и нашу сборную, то не вляпался бы в эту историю. Минуло бы меня с тыщу проблем, а то и больше. Занялся бы тогда чем-нибудь серьёзным, без дурацких понтов: купил бы несколько фур, может, ну, или там открыл бы пару магазинчиков, мебелью бы занялся, либо там недвигой бы приторговывал. Того глядишь, зажил бы спокойной жизнью, и было бы у меня всё ровно то же самое. Единственное, отец быстро умер и не успел нормально понянчить внуков, а так в том же составе, в котором и мечтали – все вместе: я, Ксюха, Гришка с Никой, мать, тёща и тесть. Конечно, нашим родителям мы отгрохали отдельный дом на общем участке. Но жили достаточно мирно, без каких бы то ни было серьёзных ссор и проблем.

      Ну, что. Приехал я к Андрею на Электросилу, вышел из метро, стою, жду его, вглядываясь в лицо каждого прохожего в поисках рыла моего кореша. Эффект от чипсов начал давать обратные последствия, и мне жутко захотелось ещё больше жрать. Я увидел ларёк с хот-догами, стоявший неподалёку, и направился прямиком к нему. Этот дурень уже прилично опаздывал, но по счастью у «барного» столика снаружи стояли какие-то студенты и пялились в телефон на прямой эфир матча, который мне всё-таки, видимо, так и не суждено было досмотреть. Сосиска приготовилась, я пристроился поближе к пацанам и слушал страстные вопли тараторящих комментаторов. Сначала я дико злился на Андрюху, но матч затягивал, впереди было дополнительное время, и я уже подсознательно хотел, чтобы мой товарищ задержался подольше. Прошло минут сорок, и тут я почувствовал резкий, увесистый удар по плечу:

      – Здоров, братишка! – рядом стоял косматый тип на взводе: в очках, крепкий, с внушительным животом, в чудаковатых увеличительных очках, бейсболке коричневого цвета с надписью «USA» и нелепых широких бежевых бриджах ниже колена, он как будто так и сиял в ожидании того, чтобы устроить какую-нибудь хренотень, которую гордо назовёт «движем» или как-то типа «муток». Андрей был, вдобавок ко всему, немного косоват на один глаз и очень громко разговаривал на людях. В общем, в представлении любого приличного человека он отождествлялся тогда с эталонным примером слова «чувырло». В бюро