Три блудных сына. Сергей Марнов
Читать онлайн книгу.
ие страшные муки голода, что рад был пище для свиней, но ему не давали. То есть мы видим ситуацию, в которой человек испытывает нестерпимые мучения и рад получить любую помощь. Кается он? Нет! Он просто хочет есть и вспоминает, как сытно жилось дома, у Отца.
Тогда он решает встать и пойти к Отцу, и это чисто волевое усилие направлено к единственной цели – утолить нестерпимый голод, утолить любой ценой. Один шаг навстречу Отцу, и Отец увидел, увидел издалека и побежал навстречу! Не пошел, обратите внимание, а именно побежал! Блудный сын идет, едва передвигая ноги, а Отец бежит навстречу, чтобы как можно быстрее прекратить страдания любимого существа.
И только тогда, когда Отец обнял и поцеловал его, слова покаяния вырвались из сердца у блудного сына, не раньше! Мы опять видим, что любовь и всепрощение Отца первичны, а покаяние грешника вторично и побуждается именно любовью.
А дальше напрашивается вывод, утешительный для всех нас, побывавших в роли блудного сына хоть раз в жизни: в минуту отчаяния, когда страдания, казалось бы, нестерпимы, надо просто вспомнить, что есть у нас Отец! Надо перестать валяться со свиньями своего уныния и встать, и сделать шаг, что посильно для каждого. И тогда Отец увидит издалека, и побежит навстречу, и простит – бесчисленное количество раз.
Этому чудесному и радостному для нас факту и посвящены новые исторические повести писателя Сергея Марнова, объединенные под общим названием «Три блудных сына». Повести не поучают, ничего читателю не навязывают, а в легкой, почти развлекательной форме рассказывают подлинные истории, случившиеся в разные эпохи с очень непохожими людьми.
Желаю всем приятного и полезного прочтения. Храни вас Господь!
Протоиерей Серафим Правдолюбов
Non facio[1]!
Историческая повесть
Автор хотел взять за основу этой повести историю священномученика Киприана и святой мученицы Иустины – историю колдуна и христианской девушки, вступивших в смертельный поединок друг с другом. Поединок, где ставкой была живая человеческая душа. Погрузившись в исторические материалы третьего века от Рождества Христова, я с удивлением обнаружил, как же много было подобных историй! Появилось желание написать обо всех таких случаях, что невозможно; зато возможно эти случаи обобщить и соединить в одной повести.
В те времена волшебство, чародейство, черная магия были для людей вещами привычными, заурядными и любой римлянин шел к волшебнику, как мы ходим на прием к зубному врачу: не хочется, но ничего не поделаешь – надо! Существовали школы чародейства, повсюду промышляли «учителя» – бродячие колдуны и колдунишки, шарлатаны и бесноватые, обманщики и настоящие слуги ада. Волшебство было обычной и очень престижной профессией: «Я в волшебники пойду, пусть меня научат!».
Но были люди, в присутствии которых волшебство давало осечку, отказывалась работать самая надежная магия. Римляне их не любили и называли святотатцами – «сакрилегами». Сами себя эти люди называли христианами…
Священномученик Киприан и святая мученица Иустина, молите Бога о нас!
Господи, благослови!
1
– Катон, а как твое имя?[2] Мне надо знать, чтобы воспеть его в стихах…
Жирный Флакк сощурил свои маслянистые, глубоко посаженные глазки, отчего они почти исчезли, утонули в булках не очень чистых щек. Рука Флакка положила стило[3] на пюпитр и потянулась к лицу юноши.
– Ты так прекрасен, Катон! Сам Ганимед[4] в сравнении с тобой просто…
Описать ничтожество Ганимеда Флакк не успел, так как губы его были разбиты вдребезги кулаком Катона.
– За фто?! – изумился Флакк, отнимая окровавленную ладонь от стремительно опухающих губ.
Катон не ответил, так как был очень занят: он избивал Флакка. Сначала свалил его на мозаичный пол святилища ударом ноги в челюсть, а затем вооружился длинной крепкой палкой, при помощи которой дежурные жрецы, прикрепив тряпку, чистили особо высокие статуи и капители колонн.
Флакк верещал, пытаясь откатиться в угол, но юноша умелыми ударами возвращал его в исходное положение. Красивое, чисто выбритое лицо Катона оставалось холодным и бесстрастным, стального цвета глаза глядели презрительно и высокомерно.
– Встань и приведи себя в порядок, – приказал Катон, окончив экзекуцию. – Если бы ты, лопоухий трактирщик[5], хоть немного учился, то знал бы, что в семье Катонов из патрицианского[6] рода Порциев есть только одно мужское имя – Марк. Вот уже более пятисот лет! И никогда – запомни – никогда Катоны не были бабами. Мы не испакостили своего честного имени греческим развратом!
Послышались редкие, но звонкие аплодисменты. В нише святилища стоял жрец в полосатом длинном хитоне, подчеркивающем и без того немалый рост владельца. Черная длинная борода была завита мелкими кольцами, на голове сверкал драгоценными
Римляне обращались друг к другу по фамилии (cognomen). Имена личные (praenomen) употреблялись только внутри семьи, изредка – между очень близкими друзьями. –