В ресторане гостиницы Европейская всё переделано. Изменился и Виктор. Он постарел, погрузнел, но маленькие свиные глазки смотрят всё также нагло. Знаком он отпустил своих «помощников», я сажусь напротив.

      – Здравствуй, Саша.

      – Здравствуй, Витя.

      – Руки мне не подашь?

      – А зачем тебе моя рука?

      – Да, ты прав. Кушать будешь? Водки? Я закажу.

      – Чашку кофе можно.

      Сидим, молчим, смотрим друг на друга. Сколько горя принёс мне этот человек. Он отнял бизнес, разрушил жизнь. Это он посадил меня. Спасибо, конечно, что не убил.

      – Какие планы?

      – Планы? Да никаких, просто жить.

      – Уехать не хочешь отсюда?

      Не успел я выйти, как он предлагает уже уехать.

      – А чего я должен уезжать?

      – Для безопасности. Для твоей.

      – Ты мне угрожаешь?

      Молчит. Конечно, угрожает.

      – Послушай, Витюша, я уезжать никуда не собираюсь. Ты знаешь Гену Итальянца?

      – Ну?

      – Когда в последний раз мы с ним разговаривали, на зоне, он просил обращаться, если будут проблемы здесь.

      – Да кто такой, этот Итальянец? Обычный вор, хоть и коронованный. Таких в Питере пруд пруди. Значит, не будешь уезжать? Ну, смотри. Я ведь тебе зла не желаю. Живи себе. Только ко мне не приближайся. Если узнаю, что задумал чего, закопаю в лесу. Живьём.

      Витюша прямо дышит ненавистью. Неужели, ему мало всего, что у меня отнял?

      – Тебе денег дать? – неожиданно спрашивает он.

      – Ты думаешь, что я возьму у тебя деньги?

      – Смотри, моё дело предложить. Ступай, рожу твою видеть не могу.

      Я привстаю со стула, беру чашку с остатками кофе и делаю движение, будто выплесну её сейчас в харю этому гаду. Тот резко отстраняется, закрывает лицо руками.

      – Ладно, живи, пачкаться неохота, – я ставлю чашку на стол.

      К столику приближаются подручные Витюши, мне пора убираться.