Михаил II: Великий князь. Государь. Император. Олег Кожевников
Читать онлайн книгу.
Долговременная информация откладывается не в переднем, среднем или в ромбовидном мозгу, а в лобной кости самого черепа!
Выкрикнув это, он уставился на меня жутким, немигающим взглядом. В голове вспыхнула мысль: «Совсем мужик ошалел от работы, спасать нужно парня!» А как спасать-то? Остаётся применить средство «С» – спиртягу то есть. Запас этого средства у меня был с собой – только сегодня отлил в небольшую фляжку, закреплённую в потайном кармане. Эта жидкость была настоящей валютой в нашем НИИ – всё что угодно можно было выменять и оплатить ею, любую услугу работника, занимающего должность ниже завлаба. У которых должность выше, организмы уже отравлены спиртягой, и они свои стрессы заливают коньячком. А нужные услуги получают на халяву (согласно штатному расписанию и в силу свойственного их подчиненным инстинкта самосохранения).
К сожалению, я не завлаб, не имею административного ресурса, и приходится всё в нашем институте буквально прогрызать, вернее, заливать дурно пахнущей жидкостью. А что вы хотите – на технические нужды выделяется не амброзия класса «люкс», а всего лишь технический спирт группы Б (в общем, это тоже спирт, но с добавлением разных противных и вонючих присадок). Хотя институтские умельцы и разработали технологию, как из синюшной жидкости, выдаваемой на производственные нужды, получать нечто похожее на амброзию, но это требовало много оборудования и, самое главное, отдельного помещения. Конечно, такую личную перегонную лабораторию можно было замутить, но только при одном условии – если бы мне выделялось в месяц хотя бы несколько литров спирта, а с лимитом в семьсот миллиграммов это было смешно. Тем более половину этого приходилось использовать в производственных целях. Ну никак не получалось заставить правильно работать оборудование, если перед сборкой не протереть самые важные узлы спиртом. Я, в отличие от моих друзей, был технарь и являлся всего лишь обслуживающим персоналом для их умных голов. Вот реабилитацией одной такой умной головы мне и пришлось заняться.
Глянув по сторонам и убедившись, что в лаборатории никого, кроме нас, нет, я заговорщицки подмигнул Саше и прошептал:
– Шурикан, твой босс уже свалил домой после трудового дня?
– Естественно, сегодня же пятница – святой день! Все сотрудники лаборатории, наверное, уже стоят кверху задом, обрабатывая грядки на своих фазендах. Ну а меня, одинокого бобыля, не имеющего своего надела, как обычно оставили дежурным по лаборатории. Михалыч, пользуясь тем, что он завлаб, вообще умотал сразу после обеда.
– Это гут! Значит, ты теперь здесь главный босс! Можно расслабиться и начинать операцию «С». Охрана вымуштрована, и хрен сюда заявится. Можно хоть до понедельника заниматься нашими научными изысканиями.
– Ты что, Михась, совсем сбрендил? Какая это ещё операция «С», и что ты имеешь в виду под научными изысканиями?
– Ну как что? Нужно же обмыть твои гениальные выводы о том, что память структурирована в самой толстой части костей черепа!
– Что, не веришь?
– Почему же? Конечно же верю! Но этот гениальный вывод требуется срочно закрепить в моей лобовой кости, а спирт для этого самое то. Давай мечи на стол всё, что есть съестного в вашей богадельне, а средство для закрепления в черепушке твоего открытия будет за мной.
Как обычно, в нашем НИИ мужская половина МНС[1] всегда приветствовала желание владельца жидкой валюты поделиться ею с товарищами. Тем более когда начальство отсутствовало. И, как правило, в холодильниках можно было найти кусок колбасы и что-нибудь для уничтожения мерзкого послевкусия от употребления коктейля с техническим спиртом. В нашем случае это оказалась литровая банка маринованных помидоров. Так что поляна для чествования гениального открывателя функционирования долговременной памяти биологических объектов была подготовлена за три минуты. И всё это благодаря моему красноречию о, безусловно, эпохальном открытии, сделанном Александром Аркадьевичем, а для друзей просто Кацем (первый слог от фамилии Кацман). Вот что делает доброе слово, даже с одержимым человеком.
После первой дозы институтской амброзии маньяк начал превращаться в человека. Саня уже мог говорить не только о костях черепа, но и о женщинах. А их лаборантка Танюша меня очень интересовала. Я грамотно направил разговор на сотрудницу Сашиной лаборатории, в первую очередь, кто ей звонит и как часто. Разговор на интересующую меня тему продолжался до третьей дозы, а потом маньяк опять оседлал мозг Саши. И на этот раз одержимость под воздействием алкоголя приобрела активную форму. В моём друге проснулась активность и желание доказать мне, что его выводы не плод воображения, а факт, который можно доказать экспериментом. Он после пафосной, можно сказать, Нобелевской речи, кинулся к стоящему невдалеке агрегату, напоминающему обычный медицинский томограф, щёлкнул тумблером, включая его, а затем так же стремительно метнулся к полкам, где были выставлены различные виды черепов. Задержавшись там несколько секунд, по-видимому выбирая подходящий объект для исследования, он, схватив даже не череп, а какую-то большую кость, направился обратно, при этом поясняя мне суть предстоящего эксперимента:
– Михась, ты будешь
Младший научный сотрудник.