– Извините, но я не могу в это поверить, – сказал Денис, отрываясь от листа бумаги.

      – Почему? – резко спросил его собеседник.

      – Какая-то копия без подписей… к тому же тут всего пара страничек, и те не по порядку. Такой документ можно смастерить на коленке в любом офисе.

      – Уверены?

      – Ну, не в любом, конечно, – поправил сам себя Денис. – Видно, что автор знаком со спецификой вашей службы. Первый встречный не сочинил бы.

      – Спасибо за косвенную оценку моей деятельности, – мужчина на соседнем сиденье подержанного темно-зеленого «Фиата» слегка кивнул.

      За окнами автомобиля еще не начинало темнеть. Пятнадцать минут назад они остановились в Нижнем Таганском тупике, не доехав метров двести до театра, гремевшего когда-то на всю Москву. Свой бунтарский ореол театр давно утратил вместе с бунтарями. В субботу в это время здесь было очень тихо и практически пусто. Выше и ниже «Фиата» стояло всего пять или шесть припаркованных легковушек без водителей и пассажиров. Вверх по тупику мимо них, взявшись за руки, медленно брела парочка то ли студентов, то ли старшеклассников.

      Сидевший за рулем мужчина проводил молодых людей внимательным взором. Ему было на вид лет сорок или сорок пять, и был он одет в неброский плащ поверх серого костюма. Серые, в тон костюму, глаза жестко смотрели из-под сросшихся на переносице черных бровей.

      – Денис, вы понимаете, что я не стал бы показывать вам чью-то подделку? Вернее, вы понимаете, что, если бы я решил всучить вам подделку, вы точно не поняли бы, что вас обманывают?

      За два с половиной года знакомства они так и не перешли на «ты». Кроме того, Денис не сумел перебороть привычку обращаться к сегодняшнему спутнику по имени-отчеству, хотя разница в возрасте между ними составляла всего пять лет.

      – Виктор Васильевич, – вежливо ответил он, – мы с вами всегда хорошо общались на разные темы. Я уже в самом деле твердо поверил, что вы не занимаетесь оперативной работой, и наши откровенные разговоры интересны вам исключительно как аналитику. А сейчас начинаю сомневаться.

      Мужчина в сером костюме наклонился чуть ближе к нему.

      – Хорошо, какой мне смысл провоцировать вас?

      Денис пожал плечами.

      – Не знаю. Ваши игры для меня темный лес.

      – И всё же? Давайте рассуждать логически.

      – Конечно, как объект провокации я вряд ли кому-то интересен, – согласился Денис. – Но, например, через меня можно скомпрометировать того же корреспондента Би-би-си, да и всё их московское бюро.

      – Зачем? Большинство населения и без того убеждено, что это – шпионское гнездо, рассадник вражьей пропаганды, – парировал человек за рулем.

      – Появится повод задержать или выслать человека.

      – Если потребуется, повод найдут без меня и, тем более, вас. Скажите проще: вы гоните от себя мысль, что документ – настоящий.

      – Бросьте, – неуверенно произнес Денис.

      – Нет, не брошу. Вы понимаете, что произойдет, если их план будет реализован?

      После этих слов пауза в диалоге ощутимо затянулась.

      – Терпеть не могу штампы, но тогда мы точно проснемся в другой стране, – наконец ответил Денис.

      – Совершенно верно. От нашей своеобразной демократии останется одно название, – подтвердил его собеседник.

      Они снова помолчали. В старинном тупике было всё так же пустынно. Место для встречи один на один подполковник Панин выбрал идеальное: вряд ли кто-нибудь мог подобраться к ним незамеченным.

      – Предположим, я откажусь. Что вы мне сделаете?

      Подполковник вздохнул.

      – Ничего, – ответил он.

      Наверное, на лице Дениса отразилось искреннее удивление, и Панин пояснил:

      – Видите, вот еще одно доказательство моей честности. Я не работаю ни на кого, кроме себя, и вас ни к чему не принуждаю.

      – Что же вы предпримете потом? – спросил Денис.

      – Буду искать другие возможности. Хотя это очень трудно: контакты с иностранцами мне категорически запрещены. Еще и дефицит времени жесточайший, считанные дни остались.

      «Я, наверное, сплю. Пора уже проснуться», – подумал Денис, ощущая тупую боль в затылке.

      – Когда вас привлекли к планированию? – спросил он.

      – В конце августа, сразу включили в состав группы.

      – И вы ждали месяц, чтобы прозреть?

      Панин грустно посмотрел на Дениса.

      – Иногда для этого требуется полжизни, – сказал он негромко, будто не улавливая сарказма. – Кроме того, мне нужно было подготовиться.

      – В смысле?

      – Вы полагаете, я стану ждать, пока за мной придут мои сослуживцы?

      – Соучастника из меня делаете? –