– Скорей, скорей, здесь нельзя стоять! – крикнул силуэт, но я уже впрыгнула на сиденье.

      – Господи! Ты услышал мои матерные молитвы! Ура! А то я уже совсем закоче…, – радостно закричала я, но осеклась на полуслове.

      Мне улыбался совершенно незнакомый мужчина, лет шестидесяти, с хитрыми морщинками возле глаз, торчащими вперед седыми усами и просторной лысиной, через которую, как рельсы через степь, были проложены седые параллельные пряди.

      – Ой…, – растерялась я. – А Вы кто? Здрасьте…

      – Добрый вечер! – не переставая улыбаться, ответил мужчина, – я Акакий.

      – Кто? О господи! Извините! А Вы, что, меня знаете? Я-то Вас точно нет!

      – И я Вас не знаю. Но Вы же хотели ехать?

      – Я просто стояла на остановке и думала, хорошо бы кто-нибудь остановился, а то едут по одному… хорошие люди.

      – Ну, вот я и поймал волну! – засмеялся мужчина. – А вы знаете, это удивительно! Я обычно другим маршрутом еду, а сегодня как потянуло что-то сюда. Наверное, Вы очень сильно хотели!

      – Наверно… А откуда у вас такое редкое литературное имя – Акакий?

      – Оно самое обычное у нас. Я грузин наполовину. По отцу.

      – Вы не похожи на грузина. И глаза вроде голубые. Здесь плохо видно.

      – Да, голубые. Я на мать похож. Она русская. Но однажды, знаете, со мной был такой случай. В самолете ко мне вдруг подошла незнакомая женщина и заговорила по-грузински. Я, конечно, спросил, как она догадалась, что я грузин, а она сказала, что по расположению морщинок у глаз. Оказывается, только у грузин такая особенная форма морщинок возле глаз.

      Я посмотрела внимательней на его глаза. Морщинки и, правда, были какие-то особенные.

      – А в Москве Вы давно?

      – Да лет пятнадцать уже. Я в Грузии большим человеком был, в правительстве работал. Но как понял, что Союзу конец, собрался и сюда.

      – И чем Вы здесь занимаетесь, Акакий?

      Он хитро прищурился, собрав морщинки в букетики.

      – Вот любопытная какая! Как зовут, не сказала, а вопросы задает!

      Его голос срывался в фальцет на некоторых гласных, отчего интонация казалась заигрывающей.

      – Зачем Вам мое имя? Мы же больше никогда не увидимся! – произнесла я.

      – Я так не думаю! – возразил он серьезно. – Я бы хотел продолжить знакомство. Если вы не возражаете, конечно.

      – Скажете, чем занимаетесь, скажу имя!

      – Ну, хорошо, будь по-вашему, – кивнул Акакий. – Я арендатор. Имею помещения, сдаю, собираю денежку помаленьку.

      – Хорошо. Я Татьяна.

      – Очень приятно, Танечка. Как я сегодня почувствовал, где надо поехать, а! Ай вайвай!

      – Часто Вы так интуичите?

      – Не скажу, что часто, но бывало! Помню, на расширенном заседании, в Грузии еще, женщину увидел. Она из другого города приехала. Перекинулись парой фраз в перерыве и все, она уехала. А я прямо места себе не находил. Узнал адрес и рванул. Три часа на машине гнал. Приехал уже ночью. Стучу, она открывает в прозрачном халатике, глаза огромные, удивленные: «Как ты узнал, что я думала о тебе?!» Занимались с ней любовью на ковре в зале всю ночь. Вот уж женщина расстаралась! – Акакий удовлетворенно провел по седым усам, словно вытер «мед-пиво», которое «по усам текло». – Узнал хоть, что такое благодарная женщина!

      – Другие неблагодарные?

      – Ой, и не спрашивайте! Убивайте вопросом. У Вас тоже интуиция, я смотрю.

      – Есть немного. Расскажете?

      – Ну, может быть. Потом как-нибудь… Я, честно говоря, надеюсь на продолжение знакомства с Вами. Это не слишком самонадеянно с моей стороны?

      – В самый раз, Акакий, – улыбнулась я звучанию его имени.

      После заявления о неблагодарных женщинах я уже не могла не согласиться