Чей-то смех в пустынном доме, смутный шёпот у виска. На столе стакан, а кроме – нож и смертная тоска. Тяжкой ночью, душной ночью он приходит нелюдим. Тот, кто странно напророчен, тот, чей смысл непостижим. В лунной призрачной сутане, балахоном лик сокрыт. Близ стола с тоской в стакане он садится и молчит. В тишине бегут минуты, призрак рядом недвижим, Как натурщик неизвестных, незаконченных картин. Будет день и будет пища, плач и хохот, свет и звук. А пока сидим не дышим. И молчим, и ночь вокруг…
