– Mais êtez-vous foux, mon general! (Но вы с ума сошли, мой генерал! – франц.[1]) – вскрикнула Надя, когда высокий незнакомый офицер, покупавший сигареты в ларьке, разворачиваясь, невзначай толкнул ее. И услышала в ответ:

      – Je vous demande pardon, mademoiselle… – И через паузу: – Enchantez de vous voire. Je m'appelle Aleks. Et vous, ma princesse? (Прошу прощения, госпожа… Счастлив вас видеть. Меня зовут Алексей. А вас, моя принцесса? – франц.)

      Она сделала книксен:

      – Oui, c'est ca. Je suis la princesse de cette ville. Mon nom est Nadine. Vous êtez general? Coloneii? (Да, это так. Я принцесса этого города. Мое имя – Надежда. Вы генерал? Полковник? – франц.)

      – Mais non, Nadine… Leitenant. Leitenant Nefedov, et je suis votre chevalier. (Нет, Надя… Лейтенант. Лейтенант Нефедов, и я – ваш рыцарь. – франц.)

      – O-la-la! Mais peut-être, vous êtez maries? (О-ля-ля! Но, может быть, вы женаты? – франц.)

      – Jamais de la vie, ma princesse… Je suis tres jeun… (Никогда в жизни, моя принцесса… Я еще так молод… – франц.)

      Инна, торговавшая в ларьке, слушала этот диалог, раскрыв рот. Грязные сизари копошились на помойке и умывались в лужах, радуясь последним солнечным денькам. Рабочие, сколачивавшие трибуну перед Дворцом пионеров, торопились – День строителя был не за горами, а в Алмазе этот праздник отмечался так же широко, как и День шахтера, что тоже был недалек.

      Стучали молотки и топоры. Из открытого окна зала доносились голоса – труппа заезжего ТЮЗа из Енисейска репетировала «Гамлета».

      – Так поступай, отравленная сталь, по назначению! – раздался рев из зала, и Надя вздрогнула.

      Она взяла лейтенанта под руку:

      – Вы любите осень, мой рыцарь?

      – Я люблю даже дождь, моя принцесса… Хотя для летчика это странно, вы не находите?

      – Вы летчик?! Конечно, кем же вы можете быть еще! – Она хлопнула свободной ладошкой себя по лбу. – А вы знакомы с Экзюпери?

      – Лично – нет. Так высоко я еще не залетал.

      Инна сглотнула.

      Нефедов взглянул на нее и промолвил:

      – Сдачу оставьте себе…

      Та опомнилась и засуетилась:

      – Щас-щас, секундочку… Вот она, сдача, вот!

      Нефедов не стал спорить, взял протянутые деньги и опустил в карман летной кожаной куртки. Его глаза – в цвет неба, в цвет околыша фуражки – смеялись.

      Надя глубже просунула свою руку под его локоть и поежилась:

      – Savez-vous, mon leitenant, peut-être, je n'aime beaucoup cette jeune fi lle (Вы знаете, лейтенант, может быть, я не очень люблю эту девушку – франц.)… – Она глазами показала на Инну.

      – D'accord (Согласен – франц.), – ответил тот.

      Надя могла бы поделиться с новым знакомым своими подозрениями насчет одной странности: как правило, стоило ей чуть больше обычного задержаться у ларька Инны, как тут же подъезжал какой-нибудь автомобиль, и ее туда