– А вот и наша маленькая предательница, – без улыбки произнесла Елена, лишь завидев Василису. Одетая в элегантное черное платье и кружевную шляпку, часовщица сидела в кресле, по правую руку от Астрагора. Чтобы увидеть Василису, ей пришлось обернуться. Ярко накрашенные губы скривились как всегда, а легкая черная вуаль на кружевной шляпке качнулась крайне неодобрительно.

      Внутри у Василисы будто бомба взорвалась. Это она предательница?! Уж кто бы говорил! Ее пальцы тут же потянулись к стреле, а губы готовы были произнести страшное эферное слово… Но Василиса успела заметить пристальный взгляд Астрагора, с интересом наблюдавшего за своей новой ученицей. Казалось, он видит нечто забавное, интересное развлечение, и это обстоятельство вдруг резко охладило пыл девочки, словно ей только что вылили ведро ледяной воды на макушку.

      Нет, только бы не сорваться… Ничего не сделать. Как же страшно смотрит этот Шакл… Зачем он вообще здесь, этот ненавистник всех крылатых часовщиков?

      Стремясь унять охватившую ее дрожь, кипящую смесь гнева и злости, Василиса подошла ближе и, повинуясь едва заметному кивку Астрагора, села на краешек пустующего кресла – слева от хозяина замка. Ее сердце разрывалось от отчаяния, но внешне девочка осталась спокойной. Только сердце продолжало биться в учащенном ритме.

      – Как проходят уроки? – вежливо спросил Дух. – Рок справляется с ролью учителя?

      Василиса невольно оглянулась на сына Астрагора, вновь превратившегося в молчаливую скульптуру черной, тощей птицы.

      – Да, все отлично, – прошептала она, и голос ее задрожал под холодным, изучающим взглядом Мортиновой.

      – Тебе нравится в Змиулане, милая? – вдруг спросила ее Мортинова. В дружелюбном голосе проскользнуло плохо скрываемое торжество.

      Василиса не ответила, мрачно уставившись на Рока, стоявшего чуть поодаль.

      Прошла долгая, мучительная минута.

      – Тебе задали вопрос, – вновь произнесла Мортинова ужесточившимся тоном.

      – Ответь же нашей гостье, – любезно подсказал Астрагор, излучая полнейшее дружелюбие.

      Василиса осталась глуха и к его словам. Она продолжала смотреть на Рока.

      – Девочка онемела от страха, – сделала вывод Мортинова, словно желая