– Попробуй вспомнить все еще раз.

      – Что вспомнить?

      – Все, что ты чувствовал.

      – Я уже говорил, я был в воде. Барахтался, боролся с течением. Оно было очень сильное. Гораздо сильнее, чем мне казалось с берега.

      – Ты испугался?

      – Нет, я этого ждал. Я сидел на камне, курил и думал, долго, час за часом.

      – Взвешивал все за и против?

      – Да, примерно так.

      – И потом решился?

      – Я знал, что мне нужно расслабиться и стать безвольным, но при этом стараться, чтобы удары о камни были достаточно сильными.

      – Ты был уверен, что тебе хочется утонуть?

      – По-моему, мне больше хотелось умереть от удара камня. Я не ожидал, что вода окажется такой холодной. Но удивление длилось одну секунду. Воля была сильнее страха. Мне хотелось испытать то, что, должно быть, испытала Марианне, – осознать, что выбор сделан, что все в твоих руках, что осталось только довести до конца то, на что ты решился.

      – Ты думал о своей матери?

      – В ту минуту – нет. Позже.

      – Но это была та же река?

      – Да. И это внушало мне уверенность. Я не хотел сдаваться. Хотел, чтобы все было уже позади. Помню, как меня подхватило течением, и я приготовился, что сейчас ударюсь о большой камень, который все эти годы ждал там именно меня.

      – Ты так думал?

      – Я поранился об острый камень, но не так сильно, чтобы я мог потерять много крови. Тогда я напрягся еще больше. Я думал только о том, что мне должно повезти, что у меня все получится – так же, как получилось у Марианне, как получилось у Ани, хотя Марианне никогда не верила, что Аня сознательно покончила жизнь самоубийством.

      – Не будем сейчас говорить об Ане.

      – Холодная вода сковала меня, я стал каким-то вялым. Но страшно мне не было. Тогда не было. Я думал о том, что все мои действия приближают меня к ним.

      – Поэтому ты выбрал реку?

      – Не знаю. А это так важно? Вы что, систематизируете самоубийства, делите самоубийц на группы? Одни повесились. Другие перерезали себе вены. Третьи выбросились из окна.

      – Прости. Двинемся дальше.

      – Ближе к Люсакеру течение стало сильнее.

      – Ты испугался?

      – Нет, рассердился. Но в то же время был настроен серьезно, как перед большим концертом. Боялся, что у меня ничего не получится, что я получу увечья и не умру, а останусь калекой. Я трус.

      – Называй это как хочешь.

      – Я попробовал повернуться головой вперед, но лег поперек течения и в ту же минуту задохнулся от удара о большой камень. Я открыл рот и вдохнул… Но не воздух, а воду.

      – Ты был не готов к этому?

      – Да, я не думал, что у меня перехватит дыхание, что легкие заполнятся водой. Я не мог даже кашлять. Голова пылала.

      – Но ты по-прежнему хотел довести дело до конца?

      – Нет. Я вдруг почувствовал себя в ловушке. Все оказалось гораздо серьезнее, чем я думал. Помню, я вдруг осознал, что тону. В ушах послышался какой-то скрежет.

      – Ты начал жалеть о своем поступке?

      – У меня было чувство, будто через мой мозг тянут стальную проволоку. И я понял, что до смерти остались считаные мгновения.

      – Что ты почувствовал?

      – Одиночество. Глаза у меня были открыты, и я смотрел сквозь воду.

      – Ты понял, что умираешь?

      – Да. И страшно испугался. Я никогда так остро не чувствовал себя живым.

      – И что ты сделал?

      – Хотел