Монолог без конца. Ирина Ракша
Читать онлайн книгу.
труженикам села считалась нормой и даже почётной. Мы спасали, собирали, перебирали, отбирали или сортировали овощи. Так и хочется по привычке добавить – «овощи-фрукты». Но фруктами граждане занимались там, где теплее, в южных республиках. А нам, северянам, в полях и на овощных базах доставались морковь, картошка, капуста и репчатый лук – самая дорогая «овощь». И, признаюсь, в юности мы этому радовались. Вокруг были не нудные коридоры, аудитории, стены и потолки, а пока ещё тёплое солнце, просторы полей, упоительный сытный воздух осеннего урожая. Свежий ветер, а главное – вольность, костры и смех молодого общения. А что грязные руки и холодные, промокшие ноги? Так это же ерунда! Руки вымыть можно, а ноги – согреть у костра. Ну а если кто-то ещё прихватил из дома гитару… то прежнюю нудную жизнь в городе можно просто не вспоминать, а, глядя на языки пламени, слушать и слушать сладкие струнные переборы и подпевать нестройными голосами. «Как отблеск от заката, костёр меж сосен пляшет. ⁄ Ты что грустишь, бродяга, а ну-ка улыбнись. ⁄ И кто-то очень близкий тебе тихонько скажет: ⁄ “Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…”» Ну что может быть теплее, беззаботней и романтичней?..
Помню, в ту осень студентов-сценаристов ВГИКа распределили работать на овощную базу в Останкино. (Остальных режиссёров-актёров почему-то послали в колхоз.) Я ликовала. Ура! В моё родное Останкино! Где я родилась, где ещё стояли наши временные дома-бараки, добротно построенные до войны для сотрудников ВСХВ (известно же – нет ничего более постоянного, чем временное). А мои молодые родители после Тимирязевки как раз и были такими сотрудниками. Правда, теперь они давно разошлись, расстались. Папа навсегда уехал работать в Сибирь и там женился. А мама… она в Сибирь не поехала. В Москве осталась. И тоже пыталась замуж выйти, найти судьбу, но всё как-то не получалось. Как-то не складывалось. Так что при обоих живых родителях (после смерти бабушки с дедом) я осталась вроде бы сиротой. И даже с горя (но, конечно, и «по зову партии и правительства») девятиклассницей рванула на целину, на Алтай. «Партия сказала: “Надо”. Комсомол ответил: “Есть!”» А вернувшись и поступив во ВГИК, без всяких знакомств, прямо с улицы, я не стала стеснять дорогую маму в нашей останкинской комнате, а добилась места в студенческом общежитии.
Овощная база была невзрачная, такой большой серый сарай за высокой бетонной оградой. И с проходной будкой (с вахтёром – сменным сторожем и с собакой). Чтоб работники не воровали, не «расхищали государственное добро», не выносили овощи по-тихому. Например, дорогой лук в своих умышленно не по размеру, высоких, широких резиновых сапогах. Чуть не по кило в каждом. И подкопы не делали под бетонной двухметровой оградой, чтоб протаскивать наружу мешки с картошкой-моркошкой… База эта была неподалеку от строившегося здания телецентра. Кстати, куда потом, получив дипломы, мы, сценаристы-отличники, направлены были на службу. В один отдел с Юрой Визбором. А пока на берегу пруда, как в зеркале отражавшего иглу телебашни, уходящей в небо, и белые колонны дворца Шереметьева, росли ударными темпами стены этого самого