Ночь с вождем, или Роль длиною в жизнь. Марек Хальтер
Читать онлайн книгу.
нравоучение Вуда. Она уже поняла, какую роль надо играть. И держалась теперь очень уверенно, как хозяйка положения. Жестом дирижера она успокоила зал.
– Вот и Калинина все стали расспрашивать, где находится Биробиджан. Ворошилов пошел за картой. Или Молотов, не помню точно. Сталин очертил ножом довольно приличного размера территорию Южной Сибири в паре сотен километров от Хабаровска, на границе с Маньчжурией. Выяснилось, что Биробиджан пока еще крошечный поселок – несколько бараков, и ничего больше.
– Иосиф, ты что, собрался загнать евреев в лагерь?! – воскликнула Жемчужина.
Русская моргнула, ее губы задрожали. Затем продолжила:
– Сталин прыснул. Потом от души расхохотался и зачастил укоризненно: «Ну, Полина, Полина, Полина…» Жена Молотова покраснела. Тон Сталина был вовсе не грозным, наоборот, ласковым. Это он тоже умел – ненавязчиво выставить собеседника дураком: мол, отчего-то сейчас туго соображает.
Марина оглядела присутствующих, будто призывая нас в свидетели. У сенаторов были каменные лица. Она опять заговорила, подчеркивая слова сдержанными жестами.
– Калинин и Сталин восхваляли этот замысел. После революции большевики много сделали для евреев. Отменили «черту оседлости». Евреи стали полноправными гражданами, могли занимать любые должности. Они теперь равноправный народ среди множества других народов Советского Союза. Евреи столетиями мечтали об Израиле… «И вот теперь сбылась многовековая мечта евреев всего мира, – провозгласил Сталин, – большевики подарили им землю. Биробиджан – это сибирский Израиль!» Полина казалась ошарашенной. Она ведь еврейка. Из партийной верхушки евреями были Каганович и еще несколько товарищей. А у некоторых, как у Молотова и Ворошилова, жены еврейки. Калинин с энтузиазмом воскликнул: «Там евреи обретут свободу! Пока Биробиджан национальный район, но мы его сделаем автономной областью. Евреи займутся земледелием. Там не будет кулаков, значит, и голода…» «А национальный язык – идиш, – добавил Сталин. – Ни в коем случае не иврит, годящийся только для синагоги. Именно идиш уже столько веков был языком евреев! Пускай развивают еврейскую культуру на идише. Своя земля, свой язык, своя культура. Что еще нужно для счастья любому народу?» Так примерно они говорили, перемежая свою речь тостами. Эта тема обсуждалась не очень долго, да я особо и не прислушивалась. Меня она не слишком интересовала.
Кон хмыкнул.
– Судьба евреев вас не интересовала, мисс Гусеева?
– Тогда больше интересовало, чем для меня закончится этот вечер.
– Вы не любили евреев?
– В ту пору нет.
– Ах так! Но потом изменили отношение?
– Что вы хотите от девятнадцатилетней девчонки? Как другие относились, так и я.
– Значит, вы утверждаете, что все русские антисемиты?
– Нет, но думаю, что филосемитов среди них не больший процент, чем в вашей комиссии. По крайней мере, судя по газетным публикациям о ее деятельности.
Она это произнесла очень спокойно, глядя на Кона в упор. Вот так врезала! Кон скривился, будто получил оплеуху. По залу