33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине. Евгений Анташкевич
Читать онлайн книгу.
году ехал на Западный фронт воевать с германцем, и второй, в декабре того же семнадцатого, когда еле проскочил через неё обратно в Омск. Теперь стало ясно, что Омска не будет. Он покрутил листовку, думая, что с ней делать: бросить или сложить, и в этот момент его внимание привлекло движение. Он поднял глаза и увидел, что в вагоне что-то ищет человек: он наклоняется к спящим, поворачивает их за плечи и заглядывает в лица. Кроме Сорокина в вагоне спали все, несмотря на грохот снарядов, осколков и пуль, попадавших с внешней стороны в борта вагона и стрельбу собственных пушек и пулемётов. Он спросил:
– Кого вы ищете?
– Капитана Штина, – разгибаясь, ответил человек.
– Что у вас к нему?
– Вот, – сказал человек и показал конверт.
– Давайте, я его заместитель, – соврал Сорокин и протянул руку.
– Надо расписаться, – неожиданно сказал человек. Он говорил тихим голосом, но Сорокин на удивление слышал его хорошо.
– А вы откуда?
– Я из контрразведки, от капитана Гвоздецкого!
– Откуда? – Сорокин не поверил своим ушам.
Человек повторил.
– Давайте я распишусь. Где?
– Вот здесь, – ответил человек и протянул раскрытую большую амбарную книгу и послюнявил химический карандаш.
Сорокин расписался.
– Только приказ – господину капитану Штину отдать в собственные руки, – сказал человек.
– Будет исполнено, господин…
– Иванов моя фамилия – делопроизводитель отдела контрразведки Поволжской группы Иванов.
Через три недели грязные, голодные и оборванные Сорокин, Штин, Суламанидзе и висевший у него и Одинцова на плечах прапорщик Вяземский стояли у калитки собственного дома подполковника Румянцева на улице Садовая, 12, угол Пекинской.
ФУЦЗЯДЯНЬ
Михаил Капитонович водил глазами. Вплотную перед ним у самого носа плавала оклеенная бумагой с большими круглыми сальными пятнами стена: в этих сальных пятнах бумага казалась прозрачной, казалось, что придави её пальцем – и проявится то, на что она наклеена. Но Михаил Капитонович знал, что бумага не наклеена. Он знал, что бумага натянута и под ней шершавая и серая глиняная стена или кирпичная: и если бумагу придавить пальцем, то проявятся – если глиняная – чёрные точки, как будто бы её с той стороны засидели мухи, или же коричневый кирпич: тёмно-коричневый, почти чёрный – как запёкшаяся кровь. Заснуть или забыться он уже не мог, потому что действие опиума кончилось. Сейчас придёт старик.
– Фставай, бай э! – услышал Михаил Капитонович.
– Пошёл вон, старый чёрт!
– Фставай, та мáди! Или исё цяньги плати, моя другой труппка неси! – Коричневая тень старика накрыла тень от головы Михаила Капитоновича и сальные пятна.
«Исё труппка, – подумал Михаил Капитонович. – Исё труппка, шангó,