В телевизоре дерутся двое в боксерских перчатках, их тела поблескивают в лучах прожекторов. «Как же странно, – думаю я, – что людям нравится смотреть, как другие друг друга бьют, да еще чем сильней, тем лучше».

      – Ну ты глянь на него, а? – вдруг вскрикивает Дедуля и тычет пальцем в телевизор.

      На экране один из дравшихся уже лежит на полу, мне даже поначалу кажется, что он умер. Рядом с ним наклонился третий, ну тот, что в рубашке с бабочкой и не дрался, и похлопывает лежащего по щеке. Тот вроде живой.

      – Силе-е-ен, сукин сын, ну силе-е-ен! Вот это удар! Caramba, таким и убить недолго! Кто хоть это? Не разгляжу, что там написано, по мне они все теперь на одно лицо.

      Победитель, тот, что перчатками кверху, улыбается. Улыбка у него не злорадная, а какая-то застенчивая, почти детская. И лицо симпатичное, совсем не злое. Только глаз заплыл.