– Вы не разделись, – сказал он хрипло. – Вам помочь?

      У Джорджи закружилась голова, пульс резко участился. Все происходило слишком быстро. Если она не остановится сейчас, будет поздно.

      Она покачала головой:

      – Нет, я лишь…

      – Возможно, стоит начать с поцелуя.

      Медленно Маркус протянул руку к ее лицу и скользнул пальцем под край кружевной маски.

      – Нет, – вскрикнула она. Ее рука взметнулась в воздух, она схватила его за запястье в попытке не дать снять маску. Джорджи боялась его реакции, если раскроется ее инкогнито. Ярость или пренебрежение? Возможно, он вовсе не будет удивлен. Она не знала, что хуже.

      Рисковать было нельзя.

      – Как вы темпераментны. – Бэкенхем слегка склонил голову набок. Затем он поднес к ее лицу другую руку. Кончики его пальцев нежно дотронулись до подбородка, погладили шею.

      – Я не сниму маску. Я только…

      Осторожно он приподнял кружево маски.

      Прохладный воздух обжег приоткрытые губы. Она с трудом сглотнула и выпустила его руку.

      Он провел пальцами по напудренным волосам и взял ее голову в свои ладони. Дрожь пробежала по ее спине.

      Маркус наклонился к ней, согревая ее губы своим теплым шепотом:

      – Неизвестность всегда возбуждает сильнее, вы не находите?

      Прежде чем она успела ответить, он впился в ее губы, страстно притянув к себе.

      Ее сердце едва не вырвалось из груди. Бэкенхем не играл и не флиртовал с ней, о нет, этот поцелуй воплощал собой жгучее влечение. Джорджи почувствовала, как его горячий влажный язык проникает в ее рот, и ускоряющийся вихрь желания завладел ею.

      Ее рука скользнула вверх и зарылась в волосах Бэкенхема. Его тело было еще влажным, от него исходил едва уловимый аромат цитрусового мыла, который всегда напоминал о нем.

      Бэкенхем обнял девушку одной рукой за талию. Его медленные проникновенные поцелуи сводили Джорджиану с ума.

      Он накрыл ладонью ее грудь, его руки были властными и требовательными.

      Джорджи издала тихий, беспомощный стон. Она должна была остановить его, но прикосновения дарили сладкую муку, заставляющую молить о бесконечном продолжении. Когда Бэкенхем принялся расстегивать ее корсаж и покрывать горячими поцелуями освобождающиеся от одежды груди, легонько покусывая их, Джорджи прильнула к нему целиком, поддавшись неге, словно воск, тая в его объятиях и бессвязно бормоча.

      Жажда наслаждений была опасной, безрассудной, а благоразумные намерения остановить его натиск проигрывали мятежному духу ее плоти.

      Маркус лучше ее самой чувствовал сокровенные тайны ее плоти и умел доставить