Живой роскошный ад. Джон Хорнор Джейкобс
Читать онлайн книгу.
глаз являлся почти титаническим. Сердце, голова или весь набор гениталий – ягоды, ветви, корень и ствол – попирали их всех. Но только если у вас не было… субъектов. «Pretium»[9]. Как приготовить хлеб, если нет муки? – отрезать палец: этот рецепт приводил автора в великую печаль. Закончив, я не стал даже переписывать стихи начисто, без вычеркнутых вариантов начала предложения или подбора значений к словам, насчёт которых не был уверен. Я просто вырвал страницы из блокнота, просунул их под дверь и стал ждать.
На этот раз – графин вина и небольшая бутылка водки; пачка американских сигарет «Пэлл-Мэлл» и пять термоспичек; жестянка с сардинами, упаковка с крекерами, вялый апельсин, бумажные салфетки; латино-испанский словарь. Поглотив всю еду, я начал яростно и продолжительно курить одну сигарету за другой и хлебать водку.
«La voz de los muertos» – «Голос мёртвых»…
Мёртвые лежат инертно, как камни, и ждут, пока их поднимут. Куда бы они ни шли после жизни, это долгий путь, так что при правильном «pretium»’е они могут ответить на ваши вопросы. В общем и целом, разговоры с мёртвыми – вопрос товарных отношений, всего-то: палец руки или ноги, пол-литра крови, правильные слова, сказанные с правильными намерениями. Хотя есть сноска – предложение, обведённое кровью, – что намерение выше произнесённого заклинания.
Прежде чем я успел закончить, открылась дверь. Вошли солдаты, Сепульведа и ещё один человек с чёрной кожаной сумкой, которого я не видел до сих пор. Солдаты схватили меня за руки и прижали к полу. Новенький с безразличным лицом вынул шприц с длинной иглой, наполнил жидкостью из пузырька и вонзил мне в руку. Казалось бы, после всего, через что я прошёл, я не должен был и дрогнуть. Они раскрыли мне рот, запихали мерзкие на вкус пилюли и зажимали мне челюсти, пока я не был вынужден сглотнуть. Доктор трогал мой глаз холодными пальцами, пока я пытался вырваться из лап солдат.
– Puede que nunca vuelva a ver fuera de él, pero no lo perderá,– сказал он: «Может, больше не сможет видеть им, но глаз останется на месте». – Sin sangrado en el cerebro.[10]
Доктор похлопал меня по голове, будто я был хорошим пёсиком или милым послушным ребёнком. Солдаты позволили мне встать. У меня остались сигареты, но закончились спички, а они проигнорировали мою мольбу об огне, как олимпийцы, пока Прометей не похитил пламя для людей.
«La dulce bruma del dolor» – «Сладостные миазмы боли»…
Мы – куски мяса в водянистом бульоне, свечи из сладкого сала, ждущие, пока их зажгут. Удовольствие делает нас глупыми, инертными, отупевшими, только боль зажигает фитильки. Свет и запах боли – чем больше она, тем лучше – привлекает внимание всемогущего, чудесного, бескрайнего и бесчисленного. Это блаженное трение между зловонным потоком боли и намерением посредников и посланников и извлекает миазмы.
Я гадил в ведро и подтирался бумажными салфетками; от вони меня тошнило и рвало. Я поражался тому, как мало привык к неудобствам, невзирая на своё положение. Из-за зуба, который раскололи на «жаровне», всё тело содрогалось от боли: доктор Клива его пропустил или, скорее, наплевал на него. Я кричал на стены,
Цена, ценность (
Кровотечения в мозг нет (