Диалоги. Валентин Павлович Свенцицкий
Читать онлайн книгу.
Хорошо. Я согласен. Не доказывай, а показывай свою истину. В конце концов, не все ли равно, каким путем я ее узнаю.
Духовник. То, что мы знаем о Боге, человек сам не мог бы узнать никогда. И в то же время знание это совершенно необходимо для того, чтобы человек мог жить в Боге, сознательно идти дорогой богосовершенства. Человеческое сознание могло бы прийти к мысли о бытии Божием. Но о сущности Божества он сам ничего бы не мог узнать ни из окружающей жизни, ни из смутных очертаний своего богоподобного образа. Он в этом получил бы лишь основание для более или менее близких к Истине фантастических грез. Таковы все религии, кроме христианской, в которых естественное откровение, данное в самом существе человеческой души и в окружающей природе, смешивается с поэтической и философской фантазией. Только Сам Бог мог сказать о Себе людям: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин. 1: 1–3).
Только Бог мог сказать людям: «Когда же приидет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух Истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне» (Ин. 15: 26).
В этих словах Божественного откровения утверждается основной догмат православия о Боге троичном в Лицах, и едином по существу. Это откровение о тайне Пресвятой Троицы утверждено событием при крещении Спасителя, когда три Ипостаси явлены были в формах бытия земного.
«Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился: отверзлось небо, и Дух Святой нисшел на Него в телесном виде, как голубь, и был глас с небес, глаголющий: Ты Сын Мой возлюбленный; в Тебе Мое благоволение!» (Лк. 3: 21–22.)
Неизвестный. Нет, не могу! Пока еще ты философствуешь, т. е. пересказываешь то, чему учит вера в отвлеченных философских формулировках, – я так или иначе могу тебя слушать. Но когда ты начинаешь совершенно серьезно приводить мне легенды и мифы, в подтверждение твоих «истин», я теряю эту способность. Мало тебе «искушать» мой ум нелепым утверждением, что три равно единице, ты говоришь еще о «разверзающихся небесах», голосах с неба, превращениях одного из богов в голубя, о «сыне» Бога Отца, который стоит при этом и крестится в воде.
И все это говорит образованный человек, не сошедший с ума, в двадцатом веке, в период блестящего расцвета научного знания. Ничего не понимаю.
Духовник. Успокойся. О «блестящем расцвете научного знания» мы говорили достаточно. Можно бы к этому не возвращаться: ведь Лайель, Пастер, Пирогов, Томсон, Фламмарион, Лодж, Вирхов и множество других ученых немало потрудились над этим расцветом. И это не мешало им в девятнадцатом и двадцатом веках верить в то, о чем я сейчас говорю с тобою. Брось говорить пустые фразы легкомысленного и недобросовестного безбожия. Пусть ничто не мешает тебе исследовать Истину. Вернемся к этому исследованию. Из указанного мною события и из приведенных слов Божественного откровения мы узнаем нечто о внутреннем бытии Божием. Конечно, как оно и должно быть, многое