В ожидании наследства. Страница из жизни Кости Бережкова. Николай Лейкин
Читать онлайн книгу.
показывайтесь уж ему хоть теперь-то на глаза, не раздражайте его, благо он об вас забыл и сам забылся, – прибавила Настасья Ильинишна.
– Я не войду… Я только из гостиной в двери загляну… – дал ответ Костя.
На цыпочках прошел он в гостиную. Старые половицы скрипели под его ногами. Там в гостиной стояла старуха-богаделенка Ферапонтовна, проживающая в доме, и, сложа руки на груди, переминалась с ноги на ногу. Завидя Костю, она укоризненно покачала ему головой. Костя подкрался к дверям, ведущим в спальню старика-дяди, и украдкой заглянул туда. Дядя полусидел-полулежал в кресле. Опухшие его ноги были протянуты на скамейку. Глаза были полузакрыты.
Слышно было тяжелое дыхание, прерываемое хрипом. Около старика суетился молодой доктор в военном мундире нараспашку. Из комнаты пахло лекарствами и спиртами. Костя посмотрел, вздохнул и, сознавая свою вину, с опущенной головой прошел к себе в комнату, где, усталый, и опустился на диван, закурив папироску. Старший приказчик, одетый в халат, лежал на кровати и дремал. Он открыл глаза и сказал:
– Всю ночь ведь на ногах и глаз не смыкали. Часу до двенадцатого все было хорошо. Таиса Ивановна псалтырь им читали. Начали мы ложиться спать и только прикурнули – вдруг Настасья Ильинишна бежит: «Умирает, – говорит, – умирает! Бегите за священником и за доктором». На вас рассердились, что долго вас из бани нет, – ну, им и подкатило. – Да уж слышали, – махнул рукой Костя.
– А уж теперь не в укор, Константин Павлыч, а надо же рассказать. Конечно же, вы человек молодой и погулять вам хочется, но надо покуда как-нибудь сократиться и подождать их раздражать.
– Что доктор-то говорит?
– А говорит, что ежели теперь и отдышатся, то дня на два, на три – а больше их не хватит. Удушья эти должны повториться. Как только раздражение на кого-нибудь с их стороны – сейчас удушье. «На удушье, – говорит, – они и покончат». Велели охранять, не раздражать. Да ведь мы и так, кажется, уж охраняем и не только ничего не перечим, но даже и не говорим. Настасья тоже только одни успокоительные слова…
Костя молчал и думал: «Ну как тут быть? Как тут старика успокоишь, коли мне и сегодня вечером опять нужно во что бы то ни стало урваться из дома и быть около Надежды Ларионовны?»
– Вы уж сегодня в лавку-то не ходите. Побудьте дома.
Придет старик в себя и про вас спросит, так уж чтобы быть вам на месте… – продолжал старший приказчик сквозь дремоту и всхрапывая.
Костя ничего не ответил, а в голове его мелькало: «Как мне сегодня остаться дома, если днем нужно у жида эти проклятые контрабасы и скрипки закладывать! В двенадцать часов дня надо у Шлимовича быть. Поедем вместе закладывать. Он меня будет ждать. Потом нужно к извозчику, чтоб насчет лошадей помесячных для Надежды Ларионовны уговориться. Потом насчет мебели… Шлимович хотел меблировку новую для Нади сосватать… Как тут дома останешься! Ну, еще вечером туда-сюда… Вечером я кой-как просижу дома, а днем нельзя… Откладывать ничего нельзя, а то Надежда Ларионовна заключит условие с Голенастовым и уедет в Курск. Только потому и согласилась остаться, чтобы лошади и брошка