Ромашки – слишком молоды,

      Так невелики их труды.

      И думы их не обо мне,

      Скорее, о зимней белизне.

      Но не забыть мне среди зим —

      Как каждый лепесток раним.

      Но, как печаль ни велика,

      Растают все же облака.

      Прекрасна чистая тетрадь.

      Той толстых писем – не понять.

      Она, дыханием, свежей

      Намокших листьев вслед дождей.

      Она мила, чиста порой.

      Но все же – доступнее второй,

      Той, что исписал во тьме сырой,

      Среди чернил – есть свет порой.

      Величие, горестей не зная,

      Уже оправданно мало.

      Ненастно небо иль светло,

      Оно воздвигнуто пред Раем.

      Порой, и небу света нет.

      Во тьме ведь тысячи планет.

      Из тьмы созвездия глядят,

      Поэт пригоршне созвездий рад.

      Из карусели выходя,

      Бог создал день среди дождя.

      Бог создал день. Бог создал свет.

      Они видны с иных планет.

      Воззрение людям оказав,

      Нам свет является, пропав.

      Как в карусели, семь планет.

      Они разумны или нет?

      Кто стойкий сын великих гор?

      Он – море, вышина, простор?

      А может сын тот – из людей,

      Принявших, с высоты, идей?

      Его орудием был пенал.

      И вот творение он создал.

      Чем же ответит океан?

      От вод восходят сотни стран.

      Неисчислим бывает век.

      За веком ходит человек.