Заговор против Америки. Филип Рот
Читать онлайн книгу.
Линдберга, согласно которой евреи «представляют собой величайшую опасность для нашей страны в силу владения ими (и обусловленного владением влияния) нашим кинематографом, нашей прессой, нашим радио и нашим правительством». Когда Линдберг напыщенно писал о «нашем кровном родстве с Европой», когда предостерегал против «смешения с чуждыми расами» и против «проникновения низшей крови» (и эти, и подобные им выражения уже не были в те дни ни для кого в диковинку), он выражал свое личное мнение, находящее отклик не только у постоянно множащихся изоляционистов, но и у того до поры до времени молчаливого большинства, подобные настроения которого евреи, вроде моего отца с его жестокой ненавистью к антисемитизму или вроде моей матери с ее глубоким недоверием к христианам, не могли предугадать даже в самых страшных снах.
В 1940-м состоялся съезд Республиканской партии, посвященный выдвижению кандидата в президенты страны. Тою ночью – 27 июня, с четверга на пятницу, – нас с братом отправили спать, а взрослые – отец с матерью и наш старший двоюродный брат Элвин – уселись в гостиной у радиоприемника, слушая прямой репортаж из Филадельфии. Шесть туров голосования не привели к избранию кандидата. Имя Линдберга произнесено еще не было, а сам он, якобы занятый конструированием нового истребителя где-то на Среднем Западе, в зале отсутствовал, и его появления не ожидалось. К тому моменту, как нам с Сэнди велели укладываться, симпатии участников съезда разделились между Дьюи, Уилки и двумя влиятельными сенаторами-республиканцами – Ванденбергом от штата Мичиган и Тафтом от штата Огайо, – и, судя по всему, закулисный торг между крупными шишками вроде бывшего президента Гувера, которого ФДР вышиб из Белого дома, оглушительно разгромив в 1932 году, или губернатора Алфа Лэндона, потерпевшего от Рузвельта еще более бесславное – и беспримерное в электоральной истории страны – поражение четырьмя годами позже, должен был завершиться еще не скоро.
Заканчивался первый по-настоящему теплый вечер лета, окна во всей квартире были распахнуты, и мы с Сэнди, уже в постели, поневоле продолжали слушать трансляцию – и по родительскому приемнику в гостиной, и по приемнику соседей с первого этажа, и – поскольку дома на нашей улице стояли хоть и не впритык, но между каждыми двумя можно было запарковать разве что одну машину, – по приемникам соседей справа и слева, и через дорогу. А поскольку о кондиционерах тогда слыхом не слыхивали и в едва ли не тропической ночи ничто не заглушало шум, доносящийся из чужих окон, радиотрансляция со съезда в Филадельфии накрыла весь жилой массив от Кира до Ченселлора – массив, в котором на все тридцать-с-чем-то двухсемейных (с мансардой для холостяка) домиков плюс только что построенный на углу Ченселлор-авеню небольшой многоквартирный дом наверняка не приходилось ни единого республиканца. На улицах вроде нашей евреи голосовали исключительно за демократов – во всяком случае, пока во главе этой партии оставался ФДР.
Но