На пятый день пробирался за деревьями, когда услышал разговор двух бредущих в город селян. Тоже о налогах, поборах, немного о бабах, и Мрак уже собирался отстать, когда вдруг услышал:

      – Да кто бы его искал так долго?.. Сгинул тцар и сгинул. Видать, те двое не только зарезали, но и закопали тайком…

      – Да уж, – донесся другой голос, – чего ждать от душегубов?

      Мрак на бегу подпрыгнул над кустами. По ту сторону брел по узкой лесной тропе поживший на свете мужик, а за ним тащился, загребая ногами листья, парнишка в драных портках.

      – Не отпустят тебя, значит, завтра домой?

      – Нет, деда. Гостей столько прибыло, что днями и ночами варим, печем, с ног сбиваемся. Спим возле котлов.

      – Бедолага…

      – Эх, деда… Что-то будет? Этот тцар был хоть и дурной, но добрый. Он уже на все рукой махнул, только пил да жрал. А сейчас во дворце собрались звери, что вот-вот порвут друг друга на части! А самый лютый, что загрызет других, и станет новым тцарем.

      – Упаси нас, боги! А как же Светлана?

      Мрак услышал, как на беспомощно-растерянный вопрос внук ответил тоном умудренного челядинца:

      – Эх, деда… Что может молодая тцаревна? И то чудо, что один раз с того света вернулась. А такое счастье дважды не бывает…

      Их голоса удалились. Дальше был яркий свет, виднелись стены детинца, и Мрак вынужденно остановился на опушке. Отчаяние и злость на себя ударили по голове, как молот. Упал на землю, захрипел от злости на себя. А потом задрал морду к небу и завыл так дико и страшно, что на стенах детинца стражи переглянулись, чувствуя, как мороз пробежал по спинам.

      – Не к добру…

      – Какая тоска! – сказал с дрожью в голосе другой. – Быть здесь большой беде.

      – Да уж… Средь бела дня такой вой!

      Опять я виноват, думал