Олеся обратилась ко мне с жалобами на своего 10-летнего сына, который был очень своенравным ребенком. Она отчаялась выстроить хорошие отношения с ним и уже искренне хотела начать наказывать его ремнем. Останавливало только то, что ее саму часто избивал отец и она дала зарок, что никогда не будет бить своих детей. Именно поэтому она оказалась у меня на приеме.

      Забегу вперед – мальчик оказался совершенно нормальным и славным ребенком. Жизнерадостным и порой непослушным, как все дети, но абсолютно управляемым.

      Олеся расстраивалась из-за того, что каждый день давала себе обещание не кричать на Влада, но примерно к 4–5 часам дня срывалась и была готова его отлупить. Женщина корила себя за злость, которую испытывала к сыну, и ненавидела себя за бесхарактерность.

      Как вы уже поняли, дело было совсем не в бесхарактерности. Подавление эмоций и игнорирование собственных переживаний приводило к тому, что злость просто захлестывала женщину и, по выражению Олеси, у нее «падало забрало». Мы видим, что здесь привычная форма реагирования на эту эмоцию – игнорирование и подавление – уже не срабатывала, а приводила к еще большим проблемам. Такой форме подавления ее научил отец: каждый раз, когда в детстве Олеся злилась, говорила что-то не то, он сильно ругал или бил ее. Инстинкт самосохранения научил девочку терпеть и не показывать злость. Поведение закрепилось, и теперь каждый раз, когда она злилась, по привычке делала вид, что все в порядке и с ней ничего не происходит. Признать факт злости на сына было очень сложно. Ей легче было сказать, что ее ребенок – монстр.