Если философия Платона – первый подступ самой философии, так что она только и начала именовать себя философией, это вовсе не начальная точка философии. На самом деле нужно исходить из другого звания, предшествующего философии, исчезнувшего в языке. Это то, как звались бы Гераклит и Парменид. Ни тот, ни другой не называли себя философами, хотя один раз это слово употреблено Гераклитом в 35 фрагменте по Дильсу и Кранцу, но в смысле, о котором нельзя уверенно сказать, не уничижительный ли этот смысл, а глагол философствовать появился немного позднее у Геродота. Значит ли это, что Гераклит и Парменид не были «философами»? Если употреблять это обозначение технически, вслед за Платоном, то не были. Разберемся с этим подробнее.

      Различие между бытием и сущим, важнейшая черта философии Платона и философии Аристотеля, появляется уже в мысли Гераклита и Парменида. Они оба на самом деле мыслили сущее в его бытии, а не просто рассказывали о происшествиях сущего. Они впервые поставили вопрос о бытии. Но считать, что Платон и Аристотель просто повторили тот же вопрос, просто пошли дальше и развили его дальше – это значит не видеть, насколько радикально поменялся у них этот вопрос в сравнении с Гераклитом и Парменидом. Платон и Аристотель прекрасно понимали, какую перемену они произвели. Для них Гераклит и Парменид – просто болтуны <…>

      Слово Гераклита, которое впервые утверждает двойное единство сущего и бытия, таково: эн панта, одно-все. Одно в этом одно-все – это общее, ксюнон, для всего. Не в том смысле, что все относится к одному, но в том смысле, что все вещи, какими бы они ни были, они все одинаково такие, как есть, если посмотреть на них с умом. С умом, ксюн ну, созвучно ксюну – общему. Если смотреть с умом, то тогда и можно последовательно и выдержанно увидеть их «неявную сопряженность» (F 35).