– Игнат, давай решать, что с Мирославой делать будем? Не убережем ведь родимую кровиночку от ошибок! Ой, недоглядим мы за ней, – причитала матушка, направляясь в гостиную.

      – Чем вам не по нраву запереть меня в комнате? Скажем на неделю? – предвкушая следующую встречу со своим ненаглядным, великодушно предложила я, следуя за родителями.

      – Как сегодня? Чтобы ты при желании могла сбежать? – недовольно пробурчала матушка. – Во второй раз, Мирослава, тебе нас не провести. Игнат! Чего молчишь?

      – Созывай совет старших, – тяжело вздохнув, велел батюшка.

      – Может не надо старших? – испугавшись не на шутку, поспешила их вразумить. – Авось не маленькие, сами разберетесь.

      Мои бабусечки давно имели на меня зуб, и вот те – нате! Такая радость – придумать изощренное наказание для непутевой внучки. Хуже для меня и придумать нельзя было.

      – Ты нам зубы не заговаривай! – строго отрезала матушка и обратилась к настенному зеркалу украшающему гостиную: – Покажи мне Акулину.

      Зеркальная поверхность пошла рябью. Прошло несколько секунд и мы увидели разожженный в лесу костер. Вокруг него с бубном в руке расхаживала староста Ежек, не забывая в такт моложаво покачивать бедрами.

      Присмотрелась. Костер-то оказался не прост. Ритуальный. Его развели вокруг ритуального столба, к которому был привязан деревенский мужик.

      – Полоумные старухи! Живо, отпустите меня! – грозно орал пленник, перекрикивая громыхание бубна.

      Знакомый голос. Да это ж дядька Назар! Супружник моей троюродной тетки. В чем бы он ни провинился, он не заслужил быть сожженным на костре.

      – Это к ним, матушка, ты хочешь меня отправить?! – возмутилась я.

      – Возможно, все не так как кажется, – с сомнением протянула матушка. При этом было видно, что сама она не особо в это верила.

      – Чтобы понять, что ты погорячилась, доверяя им мое наказание, тебе надо увидеть, как пламя ритуального костра поглотит дядю Назара? – не сдавалась я.

      – Девоньки, да неужто наша Илария образумилась и решила Миру к своим бабушкам отправить?! – подслушала нас Акулина и донесла радостную весть до остальных родственниц. – Наконец мы сами займемся воспитанием внучки. Под нашим руководством, она перестанет сумасбродничать и возьмется за ум, – подмигнула мне, бабушка Акулина.

      – Свежо придание да вериться с трудом, – не разделила ее восторга бабушка Евдокия.

      – Не ворчи, – беззлобно осекла ее староста, а на очередной вопль мужика, ударив громко в бубен, лукаво добавила: – Развяжите его! Надоел. Орет да орет.

      И хитро в нашу сторону