Стража разбудила рыжебородого ратника на самом интересном месте. Ему снилось, что он удит рыбу в небольшой речушке. Клева почему-то долго не было, и тут так дёрнуло, что удилище чуть не сломалось. Эрл, зайдя по колено в воду, начал выуживать, как вдруг из реки высунулся медведь. Пограничник попытался выхватить меч. В ответ медведь возмущённо покрутил лапой у виска и, превратившись в странную рыбину с остроконечным кожаным плавником, весело заверещал и уплыл.

      – Ну кого там принесло? – забурчал Эрл, поднимаясь с кровати под впечатлением ото сна.

      – Там? Невысоклик по фамилии Уткинс. То есть я здесь, а не тут и не там. И один прозрачный тип. Говорит, что с того света!

      – Этого ещё не хватало! – вздохнул пограничник, на всякий случай беря меч. – То медведи на удочку, то призраки…

      Рыжий Эрл вышел к воротам и увидел перед собой папашу Уткинса в весьма возбуждённом состоянии и нечто, явно кого-то напоминающее.

      – Здорово, Уткинс! Птица твоя больше не прилетала? А кого ты в этот раз приволок?

      Папаша Уткинс поспешил объяснить.

      – Это Брю Квакл, только он уже умер. А птица – его.

      – Вот так встреча! – Рыжий Эрл изумился ещё больше. – Да это же хойбилонский паромщик! Как там на том свете, хоть поспать-то дают?

      – Кхе! – кашлянул Брю, и из его рта вылетело маленькое облачко. – Это смотря где… Я там одного ростовщика встретил, едят его рыбы. На нём уже триста лет воду возят. Так он последний раз спал, когда помирал. Грехи не дают, искупи их камбала. А другим воля – спи не хочу, да только от безделья сбрендить можно. Одно слово, тот ещё свет!

      – Да… – протянул пожилой стражник, – невесёлая перспектива.

      Вдруг захлопали крылья, и с криком "Суши весла!" под ноги Уткинсу шлёпнулся Брюгай.

      – Никак не привыкнет. Хотел опять мне на плечо сесть, забодай его кальмар, – хихикнул Брю.

      – Катастр-р-рофа! – подтвердил попугай и принялся за свои перья.

      – Мы того-этого… – начал папаша Уткинс.

      Рыжий Эрл усмехнулся.

      – Вот и мне сдаётся, чтобы бродить по ночам с говорящей птицей и привидением, нужны веские причины. Пошли ко мне. А вы, – он посмотрел на высунувшихся стражников, – никого не видели. Ясно?

      Но пограничникам можно было и не говорить. Хоть и изумлённые увиденным до крайности, они знали цену молчанию.

      Вкратце обрисовав ситуацию, загробный Брю почти ничего не рассказал об Олли и приключениях его команды. Зато поведал то, о чём не успел рассказать папаше Уткинсу.

      Брю и Брюгай подлетели к Верченой уже в сумерках. Чтобы покойный не отсвечивал в темноте, попугаю пришлось его проглотить. Желудок летящей птицы – не самое уютное место на свете, поэтому, когда паромщик покинул своё убежище, ему показалось, что затхлый болотистый воздух пьянит