Вчера он в очередной раз перешёл из одной команды в другую. Пол ночи, проведенные за компьютером, и пара найденных в сети научных статей окончательно убедили его, что надо сменить позицию. Впрочем, за день до этого он также её менял, найдя неопровержимые доказательства в пользу иного мнения.

      Вот уже пять минут он следил за одной девушкой из вражеского лагеря. Её комментарии поразительно метко били не в глаз, а в бровь.

      – Как Вас зовут, Вы на удивление остроумны. Среди этого балагана не каждый день найдешь персону, обладающую таким умом и сообразительностью.

      Оказавшаяся в центре его внимания почувствовала намек на свою женственность в этой интеллектуальной борьбе и ощетинилась.

      – Что Вы имеете ввиду? Что женщина по силе интеллекта не может превосходить стадо баранов?!

      – О нет! Я действительно зачарован вашими комментариями, вне зависимости от фактологической основы они искромётят тонкой издёвкой и подтруниванием над оппонентами. Вот уже трое вне себя от удовольствия после общения с вами покинули чат.

      Она кинула улыбающийся смайлик, а следом свое имя.

      – Ирина.

      – Очень приятно. Марк Аврелий.

      – Ах так?!

      – Нет-нет! Это правда моё имя и фамилия. Почему Вы так яростно защищаете позицию вашей команды?

      В ленте чата появилось с десяток чужих комментариев. Он подумал, что диалог закончен. Но вдруг Ира откликнулась.

      – Ещё вчера я была в другом лагере. Но сегодня правительство нам подкинуло новые основания для холивара.

      – Ёлки палки! Как же мы с вами разминулись?!

      – А что, Вы вчера тоже выступали против?

      – Конечно! Об этом основании я узнал ещё вчера. И меня всегда возмущал обмен свободы на безопасность. Однако под вечер, на глаза попалась информация, после проверки которой я не мог остаться в том лагере, в котором находитесь сейчас Вы.

      Ирина резко откликнулась заглавными буквами.

      – КАКАЯ ЕЩЁ ИНФОРМАЦИЯ, ЭТАКИЙ ВЫ ОСЁЛ?!

      Кровь ударила в голову, и он был готов уже выместить на клавиатуре всю силу своего возмущения таким эпитетом, от которого стены содрогнулись бы.