И к той древесной гладкости прильнуть

      И уловить земное сотрясанье

      Мешала только маленькая грудь,

      Болевшая от всякого касанья.

      Есть дерево: не знаю, как зовут,

      Но всё оно, как смуглая прохлада,

      Как первых стыдных мыслей детский зуд,

      Осталось в глубине чужого сада.

      И если этот ствол давно исчез,

      Оставив по себе пенёк надгробный,

      Я мысленно целую круглый срез

      Со всей историей внутриутробной.