Арт-пытка, или ГКП. Антон Рай
Читать онлайн книгу.
весь её смысл. Вообще, большинство утопий основано именно на этой идее: что общественно-полезный труд обязателен для каждого, но отнимает немного времени, а остальное время человек волен совершенствоваться в искусствах, науках, образовании и прочих прекрасных вещах. Шесть часов отпахал – и сиди себе, создавай теорию относительности. Впрочем, я немного забегаю вперед. Пока что мы определились с тем, что в «Утопии» Мора нет частной собственности, и что все утопийцы (за исключением исключений) обязаны по шесть часов в день шутя обрабатывать поля, а остальное время они с удовольствием занимаются науками. А как у них обстоит дело с литературой, не помните?
Крот. Точно не помню, но предположу, что как таковой литературы у них нет.
Томский. Да, складывается именно такое впечатление. Впрочем, литература у них появляется. Этот самый посетивший Утопию Рафаил Гитлодей привез им Платона, Аристотеля, Гомера, Софокла и некоторых прочих небесталанных товарищей. Но тогда у меня возникает логичный вопрос: что же это за Утопия такая, если утопийцы не могут создать литературы, которая прекрасно создается в реальности? Что толку, если ты идеальное общество построишь, а литературу при этом потеряешь? Где здесь идеал? И зачем тогда мне ехать в Утопию – лучше я поеду в Древнюю Грецию!
Крот. Как я уже сказал, представления современного человека о Древней Греции во многом прямо утопичны.
Томский. Согласен, но, как я уже вам и ответил – с той оговоркой, что имеются и основания для такого идеализирующего отношения. Но об этом нам еще тоже предстоит поговорить в самом скором времени. А пока что я продолжал знакомиться с утопиями. Что там у нас после Мора обычно читают?
Крот. Кампанеллу?
Томский. Верно. «Город солнца». Ну, прямо скажем, каких-то новых идей в этой утопии не высказано. Разве что обязательный для всех рабочий день сокращается до четырех часов, да еще всячески третируются сексуальные меньшинства. Где там этот отрывок? – он весьма характерен во многих отношениях. Вот, читаю:
«Тем же, кого уличат в содомии, делают выговор и заставляют в виде наказания два дня носить привешенные на шею башмаки в знак того, что они извратили естественный порядок, перевернув его вверх ногами. При повторном преступлении наказание увеличивается вплоть до смертной казни».
Ну великолепно же, правда? Прямо сразу бежать хочется из такого общества!
Крот. А вы…?
Томский. Вы хотите спросить – не гей ли я?
Крот. Да. Я не был бы журналистом, если бы не спросил.
Томский. Пожалуй. Но вынужден вас разочаровать, я – не гей. При этом мне достаточно вспомнить об одном только Леонардо да Винчи и даже безотносительно вопроса о том, был ли он гомосексуалистом или не был – мне достаточно и того, что его в этом обвиняли. И я, как представлю себе общество, которое могло бы казнить Леонардо да Винчи, обвиненного в содомии и подумаю о том, что важнее: одна картина Леонардо или все это общество?