Жуков. Портрет на фоне эпохи. Жан Лопез
Читать онлайн книгу.
несколько латышских стрелковых полков, образовавших преторианскую гвардию Ленина, да лишенные всякой дисциплины банды рабочих и бывших солдат, помпезно именуемые Красной гвардией.
Очевидно, свою роль в выборе Жуковым пути сыграл и физиологический аргумент: голод. Писатель Борис Зайцев, уроженец Калужской губернии, как и Жуков, вспоминал, что как раз после большевистского переворота был вынужден вернуться к себе в деревню. «В деревне было материально легче, – объясняет он. – А в Москве был холод, полуголод, жизнь пещерная»[62]. Московским пролетариям жилось тяжело. Наступала холодная зима с ледяными ветрами; ежедневно приходилось от восьми до десяти часов простаивать на холоде, чтобы получить 200 граммов черного хлеба. Марина Цветаева, дочь основателя Пушкинского музея, рассказывает в своем дневнике о жутком выборе, перед которым она оказалась в 1919 году, но который, однако, был обычным для бедных семей уже в зиму 1917/18 года: «Кому дать суп из столовой: Але или Ирине? [две ее дочери] Ирина меньше и слабее, но Алю я больше люблю. Кроме того, Ирина уж всё равно плоха, а Аля еще держится, – жалко»[63].
Выбор, имевшийся у молодого унтер-офицера, сводился к альтернативе: вернуться домой и жить за счет семейных запасов или же участвовать в революции, чтобы получать паек от государства. Похоже, он не колебался. Он оставил Москву, не пожелав ввязываться в драку, и отправился к родителям в Стрелковку, где прожил январь и февраль 1918 года. Он издалека следил за рождением 28 января 1918 года Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА), затем за подписанием 3 марта Брестского мирного договора с центральными державами. В середине мая в Поволжье вспыхнула гражданская война. Жуков «решил вступить в ряды Красной гвардии», как напишет он в «Воспоминаниях». Логичный выбор, простой выбор, подумаем мы: ведь красные удерживали Москву, Калугу и… Стрелковку. «Но в начале февраля, – продолжает он, – тяжело заболел сыпным тифом, а в апреле – возвратным тифом. Свое желание сражаться в рядах Красной армии я смог осуществить только через полгода, вступив в августе 1918 года добровольцем в 4-й кавалерийский полк 1-й Московской кавалерийской дивизии»[64].
Относительно позднее вступление в ряды Красной армии
У нас нет никаких оснований усомниться в том, что болезнь, целых семь месяцев удерживавшая Жукова вдали от Красной армии, была настоящей. Осенью 1917 года Россию действительно поразила эпидемия тифа, бактерии которого, по всей видимости, стали последним сувениром, привезенным юным унтер-офицером из армии. Ни мыла, ни дезинфицирующих средств не было, а ослабленный недоеданием организм слабо сопротивлялся болезни. Как писала в декабре 1917 года «Правда», в камерах просушки, где проходило санобработку солдатское обмундирование, дохлые тифозные вши образовывали на полу слой толщиной 5 см и напоминали серый песок. Мария, одна из дочерей Жукова, расскажет, что ее отца лечил некий Николай, главный врач маленькой больницы Угодского Завода
Интервью Зайцева, данное в 1965 г. историку Алексею Малышеву. См.: http://krotov.info/history/19/1890_10_2/1881_zayzev_b.htm (17 сентября 2011).