Жуков. Портрет на фоне эпохи. Жан Лопез
Читать онлайн книгу.
в Красной армии настоящему офицерскому корпусу. И тут нельзя не вспомнить верного изречения Троцкого: «Армия есть сколок общества и болеет всеми его болезнями, чаще всего при более высокой температуре»[146].
Даже одно различие в статусах мешало формированию у офицеров корпоративного сознания. Как Жуков, который был в полной мере коммунистом, русским и солдатом, мог иметь одинаковые взгляды с бывшими военспецами (термин был упразднен в 1925 году, но само явление осталось), с командирами милиционных дивизий, с пришедшими в армию по партийной мобилизации, с беспартийными офицерами, с находившимися в привилегированном положении офицерами войск госбезопасности (ГПУ, позднее ОГПУ, затем НКВД)? В течение всей своей службы в Красной армии Жуков стоял перед неразрешимой дилеммой: как быть профессиональным командиром и в то же время верным коммунистом? Как повышать свой профессионализм в непрофессиональном, но гипер-политизированном окружении, к тому же постоянно меняющемся и жестко контролируемом, где каждый сам по себе, где никто никому не доверяет? Это отсутствие корпоративного сознания являлось также причиной поразительной детали, замечаемой в мемуарах многих генералов Второй мировой войны: слабой солидарностью между офицерами, и между равными друг другу по должности и званию, и между начальниками и подчиненными. Соперничество, зависть, ненависть существовали во всех армиях и во все эпохи, но в Красной армии они приобрели невиданный размах. И Жуков был одним из ярких тому примеров. В армии процветали доносы, клевета, взаимное подсиживание. Чтобы как-то нейтрализовать подобное положение вещей, офицерский корпус с самого момента создания Красной армии объединялся в различные кланы, строившиеся на принципе личной преданности и враждовавшие с другими такими же группировками, причем вражда могла доходить – редчайший случай в военной истории – до стрельбы друг по другу, как было в развалинах Берлина между «жуковцами» и «коневцами». Правда, следует отметить, что клиентельные отношения пронизывали всю сталинскую систему.
Доработав давно уже созданную британским военным историком Джоном Эриксоном классификацию, Роджер Риз выделил в советском высшем командовании 1930-х годов три группы: профессионалов, полупрофессионалов и непрофессионалов. В первую входили бывший царский офицер Борис Шапошников, его протеже Александр Василевский, а также военные теоретики Свечин и Триандафиллов; все они в силу обстоятельств стали членами партии, но не стремились достичь в ней руководящих постов. «Полупрофессионалы», или «группа Тухачевского», горячо желали сделать Красную армию профессиональной, но добивались этого, пытаясь лоббировать армейские интересы у партийного руководства или же стараясь войти в состав ЦК. Из членов этой группы упомянем Александра Седякина, инспектора пехоты и бронесил РККА, Роберта Эйдемана, начальника Академии имени Фрунзе, Иеронима Уборевича, возглавлявшего Белорусский военный округ,