В пятницу он устроился на скале, подверженной атакам соленого ветра и прибоя. Внизу плескался аквамарин, и в согласии с ним колыхались долгие морские травы. Он погрузился в задумчивость. Как Природа может исчезнуть? Она по-прежнему сильнее людей, этих микроскопических ничтожных муравьев, которые, даже взбесившись и сорвавшись с цепи, не в силах изменить космос.

      Он поднял голову, уловив перемену в освещении.

      На севере небо потемнело; серые облака на глазах чернели, заволакивали горизонт и надвигались, обращая день в ночь. За спиной взвыл сигнал тревоги. Вдали нарастал гул самолетов.

      Что происходит?

      Он вскочил на ноги.

      Из окрестных домов вы́сыпали бейрутцы, сгрудились толпой на берегу. Ноам спустился к ним и прислушался к разговорам.

      – Видите дым?

      – Ух ты, как быстро наползает.

      – Жуть!

      – Пожарники говорили, что очаг возгорания неделю назад удалось блокировать, но вот же, опять полезло.

      – Пожарники! Сколько их там, этих пожарников?

      – Засуха, вот все и горит!

      – И ветер раздувает!

      – Да еще разносит искры. И дороги асфальтовые не тормознут огонь, и каменные дома. Захватывает территорию.

      – Шесть пожарных самолетов всего, мало!

      – Власти три квартала эвакуировали.

      – Вот черт, к нам лезет.

      – Здесь, на городской застройке, остановится.

      – А ведь уже дышать нечем!

      Все начали кашлять. Ноам прижал к носу платок, чтобы не вдыхать летящий пепел.

      А люди вокруг реагировали каждый по-своему. Кто прикасался к голубому камушку, берегущему от напасти, кто сжимал на счастье козью ножку, кто перебирал четки, кто крутил в руках заветный медальон, кто трогал хамсу, руку Фатимы.

      Подкатила полицейская машина, полицейский выкрикнул в рупор распоряжения:

      – Разойдитесь по домам.