Туман. Алексей Александрович Гончаров
Читать онлайн книгу.
Я видел одного кандидата в живую и внешность его вызывала у меня уважение. Он выглядел по-соседски – естественным. А потом я ужаснулся возможностями компьютерной корректировки лица. Программа, которая это всё делает, похоже, вообще, не в курсе, что человек – это существо исключительно порочное, и следы этих пороков нельзя убирать с лица, иначе оно становится кукольным и мёртвым. А лозунги под этими безупречными фотографиями…. От их краткой многозначительности мой разум просто скрипит и стонет.
Максим бросил в рот кусочек печенья, вставая, сделал глоток из чашки, поцеловал мать в щёку и сказал:
– Но, всё равно пора ехать. Нечего прохлаждаться.
Он снял халат и кинул его на диван. Светлану Александровну всегда приятно тревожили такие мгновения, когда он начинал одеваться. Она любовалась его обнажённым телом и представляла себе, что перед ней античный герой, готовящийся совершать подвиги.
Максим облачился в джинсы и светлую рубашку, перед зеркалом трюмо проверил причёску и решительно пошёл в коридор, где снял с вешалки лёгкую куртку, сунул ноги в неплотно зашнурованные для этого действия кроссовки и, на всякий случай, прихватил с верхней полки зонтик.
– Мамуль, до вечера, – крикнул он и тихонько прикрыл за собой дверь.
Шла последняя неделя сентября, и стоит отметить, что на окраине города, а вернее за его чертой, осень разбросала совершенно другие краски. Как самолюбивая художница, не желая выставлять свои лучшие картины в каменных и стеклянных кварталах, где деревьев для её искусства было считанное количество, она размещала свои произведения здесь, подальше от суеты, и уже принялась закрашивать зелень огненными разливами, добавляла различные оттенки с полутонами чуть ли ни каждый день. Осень незаметно осыпала лимонно-апельсиновой пудрой берёзы с осинами и оставляла нетронутыми хмурые тёмно-зелёные ели и пушистые шапки высоких сосен в виде великолепного контраста. А лес манил и обещал всем грибные места. Высокая дикая трава отдала свою сочность лету и медленно засыпая, клонилась к земле. В сизой дымке, словно кусочек растопленного сливочного масла, расплывалось солнце и тлело на монотонном небесном покрывале, как величественный ориентир.
Максим Зиновьев шёл по грунтовой избитой дороге к автобусной остановке, до которой было расстояние больше километра, и по пути отмечал все эти прелести осени. Многочисленные провалы в «грунтовке» навели его на воспоминания, что когда-то жители двухэтажного серого дома ещё надеялись, что разрастающийся новостройками город доберётся и до них, что появится нормальная дорога и не будет проблем с транспортом, но что-то упорно мешало двигаться городским главарям и застройщикам в этом направлении. Земля здесь была почему-то никому не нужна и позабыта. По другую от леса сторону этой тупиковой дороги, прямо не далеко от дома, начинались руины машинно-технической станции. Саму станцию в её рабочем состоянии, помнят только мама Максима и баба Паня (соседка из второго