После того, как его пасынка отмыли, Людвигу стало страшно на ребёнка смотреть. Виктор и так всегда худощавым был, а теперь от него вовсе словно один скелет остался. Тело малыша при этом покрывали многочисленные синяки и ссадины. Локти и колени вообще нечто невообразимое из себя представляли – одна сплошная кровавая корка, под которой плотные припухлости и застоявшийся гной. Глаза и то как-то ввалились.

      «Неужели всего за две недели с ребёнком может произойти такое?» – поражался маг и холодел от мысли, что стало бы с мальчиком, не прояви он упорства в поисках.

      Людвигу воистину пришлось совершить героизм. Он сумел мягко улыбнуться, прежде чем задал свой вопрос.

      – Наелся?

      – Да, Ваша милость.

      Виктор довольно посмотрел на пустую тарелку, а затем поправил сползающий с его плеч огромный халат и улыбнулся Людвигу. Причём куда как более искренне нежели он сам. Смотреть на впалые щёки и чёрные мешки под глазами для никогда не знавшего таких невзгод аристократа было невыносимо.

      Между тем вернулась горничная, что ранее обмывала мальчика в соседней с комнатой ванной.

      – Простите, я не смогла найти ничего более достойного за такое короткое время. Думаю, одежда будет великовата.

      – Ничего, это поправимо.

      – А что со старым делать? Выкинуть?

      – Разве вы этого ещё не сделали? Выкинуть, конечно, – даже удивился вопросу Людвиг, но тут Виктор вздрогнул всем телом и со всех ног бросился в ванную. Из-за длинной полы халата он споткнулся, оцарапал подбородок, но всё равно шустро поднялся на четвереньки и дальше упрямо пополз на карачках.

      Маг аж рот приоткрыл от удивления.

      А затем Людвиг, давая знак горничной оставаться на месте, стремительным шагом пошёл вслед за пасынком в ванную комнату. Он не понимал, что происходит, но интуиция заставила его встревожиться. И не зря. В стоящей в углу плетёной корзине, где лежали снятые мальчиком грязные обноски, как выяснилось находилась вещь ой как нетривиальная. Виктор вытащил