В поцелуях её – лишь клубника и мента,

      Тело – полудня чёрных песков горячей…

      И девичьего лифчика белая лента

      Чужеродна на мраморном этом плече.

      Её грудь, как мираж, привлекает скитальца,

      Всем китайским шелкам не дана её гладь…

      В ней бессилен Майоль, чьи искусные пальцы

      Не слепили бы ей надключичную падь.

      И овальный живот, словно зеркало в раме,

      Чья прозрачность уходит в воронку пупка,

      Упирается в створки любовного храма,

      Сверху – чёрным по белому спят облака…

      Луны двух полушарий, бедро… И колени…

      Над землёю парят легкокрылья ступней…

      От любимой моей не останется тени —

      Ведь она из души не проникнет вовне.

      Я не дам ей уйти в мир насилья и грусти,

      Сберегу, чтоб расстаться в последнем «Прости…»

      Ведь сегодня её даже в мысли не впустят

      Те, кто пламя любви не умеют блюсти.

      В нашем самосожженьи всё бледно и грубо,

      Быстротечно в обыденной серости дел…

      У искусственных женщин надутые губы

      Стали символом цен на продажности тел.

      Может быть, в новой юности тысячелетья

      К нам придёт Ренессанс наших мыслей и чувств…

      Может, снова тогда доведётся мне встретить

      Первозданный букет тех божественных уст.

      Я подхожу не к зеркалу – к тебе…

      И снова вижу молодость свою.

      Я в твоей жизни замкнут, как в судьбе,

      Тебя, как воду своей жизни, пью…

      Уже не разомкнуть наш тесный круг.

      Не отделить сегодня от вчера…

      Моя любовь – ты самый верный друг,

      Моя всегда весенняя пора.

      Мы так обычны, что не разглядеть

      Пророческую избранность в глазах.

      Мы так живём, что даже нашу смерть

      Представить по отдельности нельзя.

      Всё крошки, крошки от любви…

      Где эти скальные массивы?

      Зигзаг божественных кривых,

      Неиссякаемые силы?

      И прободения плевы…

      Где этот цвет японских слив,

      В мной так желанном междуножье?

      Чудесный вкус сосков-олив,

      И гладкость выточенных ножек,

      И дрожь после команды: «Пли!»

      Песок меж пальцами, песок…

      Глаза, прижмуренные веком,

      Почти задвинули засов

      Для