Политическая наука №2/2011 г. Государственная состоятельность в политической науке и политической практике. Михаил Ильин
Читать онлайн книгу.
довольно часто используют слова с неопределенным значением типа «сильный», «слабый». При этом многие авторы впадают в тавтологию, объясняя силу государства результатами его деятельности [см. обзор в: Clark, Lemco, 1988; Lauridsen, 1991; Migdal, 1988; Waldner, 1999]. Сами же трактовки «сильного» и «слабого» государства в значительной степени различаются: от предполагающих эффективную деятельность государственного аппарата до значительного проникновения государства в общество, авторитарного правления, развитого общественного сектора и способности не допустить внешнее влияние [Lauridsen, 1991, p. 117]. Иногда, характеризуя те или иные страны, авторы обращаются к сущностно оспариваемым понятиям, таким как «управляемость», «государственная сила» или «слабость», «несостоявшиеся государства» и т.д.
В некоторых работах, где эти слова используются для характеристики какой-либо страны или группы стран, в доказательства привлекается фактический материал. Однако при этом часто отсутствуют эмпирическая модель исследуемого явления, инструмент наблюдения и четкая фиксация данных. Вместе с тем использование этих слов и словосочетаний в эмпирических исследованиях без процедуры подробной операционализации чревато падением с лестницы абстракции [Сартори, 2003] и, что еще опаснее, – произвольным использованием результатов исследований для политических оценок3.
Не так давно в политической науке стал использоваться термин «государственная состоятельность»4. Это явление символизировало рост исследовательского интереса к процессу государственного строительства и к государству как политическому актору, появившемуся в начале 1970-х годов [см.: Stepan, 1978; Nordlinger, 1981; Bringing, 1985; Almond, 1988, etc.].
Ряд исследователей, употребляющих этот термин, предприняли попытку операционализации понятия с целью его применения в эмпирических исследованиях. В настоящее время существует немало работ, посвященных государственной состоятельности и ее отдельным аспектам, которые продемонстрировали перспективность использования этого термина для характеристики возможностей и способностей того или иного государства. Однако данный концепт остается недостаточно проясненным, существует необходимость в дальнейшей работе над его концептуализацией и операционализацией. Это объясняется следующими обстоятельствами.
Во-первых, авторы, используя понятие «государственная состоятельность», порой не объясняют, какое конкретное содержание они в него вкладывают.
Во-вторых, среди исследователей нет согласия по поводу того, что необходимо понимать под этим термином.
В-третьих, существуют объективные трудности операционализации понятия, связанные в том числе с его сложностью и многоаспектностью.
С учетом этих проблем задача обобщения имеющихся в этом отношении наработок представляется крайне актуальной.
Пионером в плане использования термина «государственная состоятельность» является Дж.П. Неттл, который ввел его в 1968 г. в статье «Государство как концептуальная переменная» [Nettl, 1968]. Он выступил с идеей
Например, в последнем докладе Института общественного проектирования именно таким образом используются характеристики «сильное», «слабое», «эффективное» государство. Авторы предпринимают попытку дать определение «сильному» государству, однако оно получается довольно нечетким. Кроме того, в тексте отсутствуют какие-либо конкретные критерии отнесения той или иной страны к «сильным» или «слабым», а сами рассуждения на эту тему носят порой противоречивый характер. Так, авторы пишут: «Сильное по своему типу государство может в какие-то времена пребывать в состоянии слабости, разрухи и почти полного распада (как наша собственная страна совсем недавно). Напротив, слабые по типу государства могут достигать огромного влияния, величия и благосостояния населения, как, например, Голландия в XVII–XXIII веках» [Оппозиции нашего времени, 2011, c. 11]. На основании причисления России к типу сильного государства делается вывод о необходимости и далее придерживаться траектории сильного государства с его «традиционной для России» логикой принуждения, об опасности перехода в состояние среднего или «слабого» государства и о недопустимости быстрой демократизации. Похвально, что подобные аналитические структуры обращаются к этой тематике и пытаются ее разрабатывать, однако отсутствие терминологической строгости, разработанного аналитического аппарата обусловливает произвольность выводов авторов.
Именно с помощью этого словосочетания предложил переводить термин