Это случилось 17 февраля. Ольга Клауд
Читать онлайн книгу.
двух несовершеннолетних детей. Через три года выйдет на свободу. Будет жить и ни в чём себе не отказывать. Так же жрать, пить, возможно, ещё кого-нибудь убьёт. Если я раньше не доберусь до него. А я очень хочу добраться! Поговорить с ним с глазу на глаз. И пусть потом меня посадят. Мне всё равно! Только, чтобы отца больше не было на этой земле! Чтобы не было человека, который жизнь детей испоганил и жену на тот свет отправил. Я с этими мыслями засыпаю и просыпаюсь с ними!
– Сеня, разве так можно говорить?! Так даже думать нельзя! – У Жени от волнения задрожали губы. – Желать смерти отцу – это большой грех!
– Ты и впрямь святая! Её из комсомола собираются выгонять за веру в Бога, а она всё долдонит: «Грех, грех!» Где был Бог, когда батя мамку убивал?! Почему не остановил его?!
– Я всё равно верю в Бога! И он не виноват, что многие люди выбрали путь воровства, убийств, насилия. Он всех людей любит, даже заблудшие души.
– А я – не Бог. И всех людей не люблю, а многих ненавижу. И не только отца. Например, воспитатель детдома, куда мы попали с Юркой после смерти матери, Лев Константинович – такая мразь, каких на свете мало. Он меня мутузил почём зря. Один раз застал в туалете с сигаретой. Лёвушка начал орать: «Откуда сигареты взял?!» А дальше матом. Непереводимый русский фольклор. Тебе ни к чему знать, как в детдоме разговаривают. В общем, Лев Константинович понял, что я сигареты у него украл.
Да, я уже в детдоме научился воровать сигареты, но деньги – ни-ни. У нас нельзя было не воровать. Старшие ребята заставляли. Ко мне особо не приставали, считали больным на голову, потому что я один раз замахнулся на самого борзого осколком от бутылки, не знаю, чем всё бы закончилось, но кто-то настучал о предстоящей драке Лёвушке. Он прибежал в туалет, где обычно все разборки проходили. Мы огребли оба, и я, и тот пацан. После случая с осколком меня почти оставили в покое. Иногда только заставляли тырить сиги у кого-нибудь из преподов. А один раз клей своровал в мастерской. Я сам клей ни разу не нюхал, а старшие любили это дело. Заставляли младших клей воровать, а потом наливали в пакет и надевали на голову, так кайфовали. А я каждый раз надеялся, что эти уроды не успеют с головы пакет снять и сдохнут. Но увы, никто не умер, продолжали нюхать, курить, воровать.
И когда Лёвушка застал меня в туалете с его пачкой сигарет, то рассвирепел не на шутку. Он бил меня головой об стену. У меня из уха кровь пошла. Потом медсестре сказал, что сам упал на кафельный пол. Говорить правду ни про беспредел старших, ни про тварей-воспитателей было нельзя. Скажешь, значит, стукач, а со стукачами разговор короткий.
У Сени перехватило дыхание от долгого рассказа, и он замолчал на минуту, потом, крепко сжав стакан с компотом, так, что казалось, сейчас его раздавит, продолжил:
– А что они с девчонками делали? Рассказать? – Женя вдруг кивнула головой и с округлившимися глазами на побледневшем лице продолжала жадно слушать страшную в своей откровенности историю Сениного детства. – Наши девочки сами хороши, конечно. Некоторые