Когда-то, в студенческие времена, я привез из Одессы старый штурвал корабля и приделал его на балконе. С внешней стороны. Моя квартира представлялась мне кораблем, уходящим в открытое море, а сам я – пират с повязкой на глазу. Я прыгал со своего корабля на чужой, бежал, громко топоча по деревянной палубе, – отнимал. Не отдавали – убивал. Ссыпал в карман драгоценности. Целовал красивых аристократок и носил повязку на правом глазу. Я глазом платил за эту вольную жизнь, а может быть, даже надевал повязку на здоровый глаз.

      На сегодняшний день мой штурвал потемнел от дождей и засохшей грязи. Рядом с ним стояли пустые бутылки из-под боржома и высокая банка с олифой.

      Не снимая пальто, я сел к телефону и набрал номер Лоди.

      – У нас все в порядке. Спасибо, – отозвался Лодя. Он решил, что меня беспокоит его семейная жизнь, и благодарил меня за заботу.

      – Одолжи мне денег, – сказал я.

      – Сколько?

      – Сколько есть.

      – На сколько?

      – На сколько можешь.

      Эта неопределенность повергла Лодю в размышление.

      – Я могу дать тебе десять рублей на неделю, – предложил Лодя.

      – Меня это не устроит.

      – А больше у меня нет.

      Я молчал. Лодя воспринял мое молчание как недоверие.

      – Вообще у меня есть, – признался Лодя. – Но они на срочном вкладе. Если я их оттуда возьму, я потеряю проценты.

      Я молчал. Слушал.

      – А вообще, если честно, проси у меня все, что хочешь. Я могу сделать тебе выгодный обмен, машину без очереди. А денег я не занимаю. Жадный я до денег.

      – Спасибо, – сказал я, имея в виду машину без очереди.

      – Ну, звони! – Лодя торопился окончить неприятный для себя разговор.

      Я включил телевизор и стал его смотреть. Холодная водка блуждала по моим сосудам, и мне было холодно.

      Когда я раньше смотрел телевизор – я помнил, что меня ждет работа, и мучился угрызениями совести. Эти угрызения делали все передачи особенно интересными, и я смотрел от начала до конца, что бы мне ни