Донские рассказы. Судьба человека. Они сражались за Родину. Михаил Шолохов
Читать онлайн книгу.
На другой день перед закатом солнца шел через площадь Петька; из ворот тюрьмы выехали два казака верхами, между ними в длинной, ниже колен, холщовой рубахе шел Сидор. Ворот расшматован до пояса, в прореху видна обросшая курчавыми и жесткими волосами грудь.
Поравнялся с Петькой и, сбиваясь с ноги, голову к нему обернул:
– На распыл меня ведут, Петенька, голубчик, прощай! – Рукой махнул и заплакал…
Как в тяжелом, удушливом сне таяло время. Завшивел Петька, желтые щеки обметало волокнистым пушком, выглядел старше своих семнадцати лет.
Плыли-плыли, уплывали спеленатые черной тоскою дни. С каждым днем, уходившим за околицу вместе с потускневшим солнцем, ближе к станице продвигались красные: пухла, водянкой разливалась тревога в сердцах казаков.
Утром, когда выгоняли бабы коров на прогон, слышно было, как бухали орудия за Щегольским участком. Глухой гул метался над дворами, задремавшими в зеленой утренней мгле, тыкался в саманные стены постовальни, ознобом тряс слюдяные оконца. Слезал Петька с печки, накидывая зипун, выходил во двор, ложился около сморщенной старушонки-вербы на землю, скованную незастаревшим, тоненьким ледком, и слушал, как от орудийных залпов охала, стонала, кряхтела по-дедовски земля, а за кучей сгрудившихся тополей, смешиваясь с грачиным криком, захлебываясь, стрекотали пулеметы.
Вот и нынче вышел Петька во двор раньше раннего, прижался ухом к мерзнущей земле, обжигаясь липким холодком, слушал. Сонно бухали орудия, а пулеметы бодро, по-молодому выбивали в морозном воздухе глухую чечетку:
– Та-та-та-та-та…
Сначала пореже, потом чаще, минутный перебой – и снова еле слышное:
– Та-та-та-та-та…
Чтобы не мерзли колени, подложил Петька под ноги полу зипуна, прилег поудобнее, а из-за плетня простуженный голосок:
– Музыку слушаешь, паренек? Музыка занятная…
Дрогнул Петька, вскочил на корточки, а через плетень сверлят его из-под клочковатых бровей стариковские глаза, в бороде пожелтелой хоронится ухмылочка.
Угадал Петька по голосу деда Александра, Четвертого по прозвищу. Сказал сердито, стараясь переломить в голосе дрожь:
– Иди, дед, своей дорогой! Твое дело тут вовсе не касается!..
– Мое-то не касается, а твое, видно, касается?
– Не цепляйся, дед, а то пужану в тебя вот этим каменюкой, после жалиться будешь!
– Больно прыток! Прыток больно, говорю! Я тебя, свистуна, костылем могу погладить за такое к старику почтение!..
– Я тебя не трогаю, и ты меня не трожь!..
– Сопля ты зеленая, по-настоященски ежели разбираться, а тоже щетинишься!
Взялся дед за колья плетня и легко перекинул через огорожу сухое, жилистое тело. Подошел к Петьке, оправляя изорванные полосатые порты, присел рядышком.
– Пулеметы слыхать?
– Кому слыхать, а кому и нет…
– А мы вот послухаем!..
Петька, скосившись, долго глядел на растянувшегося плашмя деда, потом нерешительно сказал:
– За вербой ежели прилечь, дюжей слышно.
– Послухаем