Ориентализм. Эдвард Саид
Читать онлайн книгу.
уме и строго настаивать на его применении, то, хотя мы никогда не сможем взрастить патриотизм, подобный патриотизму, основанному на родстве народов или общности языка[180], мы, возможно, сможем воспитать своего рода космополитическую преданность, основанную на уважении, неизменно связанном с превосходящими талантами и бескорыстием, и на благодарности как за уже оказанные милости, так и за грядущие. Во всяком случае, есть надежда, что египтянин будет колебаться, прежде чем свяжет свою судьбу с каким-нибудь будущим Ораби… Даже дикарь Центральной Африки может в конце концов научиться петь гимн в честь Астреи Редукс[181] в лице британского чиновника, который отказывает ему в джине, но дает правосудие. Более того, выиграет торговля[182].
О том, насколько «серьезно» правитель должен рассматривать предложения подчиненных народов, свидетельствует абсолютное неприятие Кромером египетского национализма. Собственные местные институты, отсутствие иностранной оккупации, национальный суверенитет – эти неудивительные требования неизменно отвергались Кромером, который недвусмысленно утверждал, что «реальное будущее Египта… лежит не на пути узкого национализма, который будет охватывать только коренных египтян… а скорее на пути расширенного космополитизма»[183]. Подчиненные народы (subject races) не могли знать, что для них хорошо. Большинство из них были выходцами с Востока, и об их характерных чертах Кромер был очень хорошо осведомлен, поскольку имел опыт общения с ними как в Индии, так и в Египте. Одной из удобных для Кромера особенностей восточных людей было то, что управление ими, хотя обстоятельства могли тут и там немного различаться, почти везде было практически одинаковым[184]. Это было так, конечно, потому что восточные люди были почти везде практически одинаковы.
Тут мы, наконец, приближаемся к долго формировавшейся основе сущностного знания, как академического, так и практического, которое Кромер и Бальфур впитали из вековой традиции современного западного ориентализма: знания о людях Востока, их народах, характере, культуре, истории, традициях, обществе и возможностях. Это знание было эффективным: Кромер считал, что он использовал его для управления Египтом. Более того, это знание было проверенным и неизменным, поскольку «восточные люди» для всех практических целей были платоновской сущностью[185], которую любой ориенталист (или правитель над восточным народом) мог исследовать, понять и раскрыть. Так, в тридцать четвертой главе своего двухтомного труда «Современный Египет», авторитетном отчете о собственном опыте и достижениях, Кромер излагает своего рода личный канон ориенталистской мудрости:
Сэр Альфред Лайалл[186] однажды сказал мне: «Точность отвратительна восточному уму. Каждый англо-индиец должен всегда помнить эту максиму». Недостаток точности, который легко перерождается в полноту неправды, – вот главная характеристика восточного ума. Европеец
Идея о связи языка и национальной идентичности была доминирующей в XIX–XX вв. Потому происходил процесс кодификации языков, создания грамматик и словарей (например, в 1860-х гг. издается словарь Владимира Ивановича Даля, а с 1904 г. начинается подготовка реформы орфографии русского языка). Не случайно в этот период начинаются дискуссии о языковой политике на окраинах империй (например, в отношении балканских народов и их славянских языков в Австро-Венгрии, тюркских языков в Российской империи).
Астреа Редукс – панегирическое произведение Джона Драйдена (1631–1700) на восшествие на престол Карла II. Драйден осудил период революции Оливера Кромвеля и восхвалял «возвращение царства справедливости (само название – отсылка к греческой богине справедливости Астрее) на землю».
Baring E.,
Ibid. P. 171.
Owen R. The Influence of Lord Cromer’s Indian Experience on British Policy in Egypt 1883–1907 // Middle Eastern Affairs, Number Four: St. Antony’s Papers Number 17 / Ed. Albert Hourani. London: Oxford University Press, 1965. P. 109–139.
«По Платону, сущность („идея“) несводима к телесно-чувственному бытию; она имеет сверхчувственный нематериальный характер, вечна и бесконечна. Сущность постигается в понятии („логосе“)». Основной смысл сказанного заключается в том, что каждой абстрактной сущности (например, справедливости) соответствует некий набор умозрительных характеристик (понятий), который, однако, не соотносим с самой идеей – абстракцией, которую «ум» видит, как определенное надсущностное бытие. Вокруг каждой идеи выстраиваются сложные системы других идей, создавая смесь единства и множества. «Рассудок» отождествляет идею и понятие (логос) – и воспринимает идею как некий набор свойств. Только «ум» понимает, что идея – не соотносится с понятием, что она несводима к тем рассуждениям, которые выстраиваются вокруг нее. То есть «восточный человек» – это идея, некая абстракция, непостижимая разумом, которая существует в системе других идей (например, идеи «нас»). Она отождествляется с понятием «восточный человек», вокруг которого выстроена система характеристик, которые и постигают колониальные администраторы, задавая «понятию» сущностные характеристики. Позднее Саид отмечает размежевание между «живыми людьми» и «платоновскими идеями», тем самым демонстрируя, что ключевой принцип ориентализма – это выстраивание системы связок идей и понятий, которые вытесняют реальность («эйдос») умозрительными характеристиками. См. подробнее: Месяц С.
Альфред Комин Лайалл (1835–1911) – британский государственный деятель, историк литературы и поэт. Был служащим колониальной администрации в Индии.