Когда Хальцион зашевелилась, мир словно бы изменился. Или ей так казалось. Запястья и лодыжки были привязаны к толстому столбу в центре рынка Дри. Она вынуждена была стоять на коленях, дерево вплотную прилегало к позвоночнику, а грудь и лицо оказались беззащитны. Хальцион поняла, что случилось, еще до того, как полностью распахнула глаза, и начала осторожно прощупывать впившиеся в нее веревки. Девушку привязали к Шесту Вора, публичному месту позора, мимо которого она, будучи ребенком, неоднократно проходила, но и подумать не могла, что однажды очнется и обнаружит себя прикованной к нему.

      Шест был самым мягким из возможных наказаний за воровство. Привязанному к нему вору приходилось с позором ожидать, пока за него не выплатят долг. Иногда случалось, что воришки, позарившиеся на драгоценности или лошадей, оставались плененными на несколько дней.

      Ей повезло, что Ланеус не взвалил на нее куда более тяжкое обвинение, в результате которого ее могли бы лишить руки.

      Солнце нещадно припекало макушку, отчего Хальцион казалось, что голову раскалывали надвое. Она приоткрыла глаза, увидев размытые силуэты прохаживающихся по рынку людей, после чего сфокусировалась и заметила одно особенно уродливое лицо. Ланеус.

      – Это я ее поймал. Я, – сообщал он каждому встречному. – Хотела украсть мои запасы на зиму. Я поймал ее прежде, чем она успела взять хоть крошку.

      – Похоже, она немного потрепала тебя, – весело сказал мужчина, указывая на искривленный нос Ланеуса.

      Ланеус возмущенно прошипел что-то в ответ, и Хальцион снова закрыла глаза, попытавшись сглотнуть. В горле пересохло, а губы обветрились. Как долго она здесь находится?

      – Хочешь пить, Хальцион?

      Она не открыла глаз, даже почувствовав приближение Ланеуса. Он принялся лить воду на землю; журчание было подобно музыке для ее ушей, и Хальцион невольно подалась вперед.

      – Ну же, гоплит. Покажи нам свою знаменитую силу, – подначивал он. – Разорви оковы, словно богиня, которой тебя все считают.

      – Если вода так мало значит для тебя, Ланеус, то, возможно, ты сможешь обойтись и без нее, – раздался глубокий голос, и звук льющейся воды моментально прекратился. – То же самое касается и твоих запасов. Раз у тебя их много, не грешно и поделиться ими.

      Хальцион подняла глаза и увидела стоявшего неподалеку Бахуса, пока ветерок колыхал его коричневые одежды. Это был старик неведомых лет, и хоть его макушку венчала серебристая копна волос, голос его оказался твердым и громким.

      Бахус – единственный священник Эвфимии в королевстве. Единственный смертный, который слышал бога земли и зверей и говорил с ним. Еще он владел реликвией Эвфимия, которую носил открыто и бесстрашно. Золотой Пояс, расшитый изображениями гор и зверей, был затянут на талии священника. Пусть в Бахусе и текла кровь