Ярый Тур Всеволод!

      стоишь на обороне,

      прыщешь на войско стрелами,

      гремишь о шлемы мечами священными.

      Куда Тур поскачешь,

      своим золотым шлемом посвечивая,

      там и лежат

      язычников головы половецкие.

      Посечены саблями калеными

      шлемы аварские

      от тебя,

      ярый Тур Всеволод.

      Какая рана дорога, братья,

      забыв о чести и жизни,

      и граде Чернигове,

      отчем златом столе,

      и своей милой страсти,

      красной Глебовны

      свычаи и обычаи?!

      Были сечи Тро́яна,

      минули лета Яро́слава,

      были битвы О́льговы, О́льга Свято́славлича, —

      тот ведь Олег мечем крамолу ковал,

      и стрелы по́ земле сеял.

      Вступит в златой стремень

      в граде Тьмуторокане,

      тот же звон слышал

      давний Великий Яро́славов сын Всеволод,

      а Владимир по все утра

      уши закладывал в Чернигове.

      Бориса же Вяче́славлича

      слава на суд привела,

      и на Ка́нине

      зеленый судный ковер постлала

      за обиду О́льгову, —

      храброго молодого князя.

      С той же Ка́ялы

      Свя́тополк по се́че взял

      отца своего

      между угорскими иноходцами

      ко святой Софии к Киеву.

      Тогда при Олеге Гориславличе

      сеялись и растили усобицами,

      погибала жизнь Даждьбожия внука,

      в княжьих крамолах

      века человекам сокращались.

      Тогда по Русской земле

      редко бойцы пашен кричали,

      но часто вороны граяли,

      трупы себе деляще.

      И галки свою речь говорили,

      желая полететь на захребетное.

      То было в те битвы и в те войны,

      а такой битвы не слыхано.

      Спозаранок до́ вечера,

      с вечера до́ света

      летят стрелы калёные,

      гремят сабли о шлемы,

      трещат копья священные

      во́ Поле враждебном

      среди земли Половецкой.

      Черна земля

      под копытами

      костьми была засеяна,

      а кровию по́лита, —

      печалью взошли

      по Русской земле.

      Что мне шумело,

      что мне звенело

      давеча рано пред зорями?

      Игорь полки заворачивает,

      жаль ведь ему

      милого брата Всеволода.

      Билися день, бились другой,

      третьего дня к полуденью

      пали стяги Игоревы;

      тут и братья разлучились

      на