Кто это там с Вирджилом? Уж не Сабина ли?

      Джессалин уставилась на высокого сутулого молодого мужчину в дальнем углу кафе: палевые волосы заплетены в конский хвост, из-под фермерского комбинезона выглядывает черная футболка.

      Так вот он куда захаживает, в больничное кафе!

      (Вот где он прячется, сказала бы Беверли.)

      Джессалин постаралась отвести глаза. Ты всегда оказываешься в неловком положении, наткнувшись на кого-то из своих детей, а они и не подозревают, что ты на них смотришь, хотя (уж точно) не собиралась за ними шпионить.

      За столиком возле витражного окна от пола до потолка яркий свет обрисовал два силуэта: Вирджила и молодой женщины, чье лицо не просматривалось. (Она лысая или в вязаной шапочке, какие носят пациенты после химиотерапии? А может, у нее отросли короткие волосы? Джессалин даже толком не могла понять, сидит девушка в инвалидном кресле или на стуле.) Они вели какой-то серьезный разговор.

      Ее глаза даже при слабом освещении заволакивают слезы, можно ли им доверять? К тому же эту парочку заслоняют другие посетители.

      – Вот свободный столик, мама! – Беверли вцепилась в ее локоть.

      Джессалин пошатывает. Она провела несколько часов у постели мужа. Понимает, что это глупое суеверие – страх, что с ним произойдет нечто ужасное, если она оставит его одного…

      Беверли отругала ее за то, что она так ни разу и не поела.

      Мама, если ты заболеешь, папе легче от этого не станет. Ты должна поесть!

      В семь утра, приехав в больницу, они не обнаружили на месте койку Уайти. Джессалин вскрикнула и едва не упала в обморок.

      Но оказалось, что его увезли в радиологию на осмотр. Так объяснила им медсестра.

      – Господи, вам что, трудно повесить на дверь записку? – возмутилась Беверли. – Так можно напугать посетителей до смерти. – А потом матери: – Не надо так расстраиваться. Они проводят «осмотры». Невролог вчера сказал, что назначил папе МРТ на сегодня.

      Да? Это было сказано? У Джессалин от переживаний в голове все перемешалось.

      Отсутствие больничной койки. Белые стены и потолок. Человек исчез, как это прикажете понимать?

      – Они бы нас предупредили, если… если бы произошли серьезные изменения. Тогда бы они не очистили эту дурацкую палату.

      Беверли говорила с таким напором, словно точно знала, как в таких случаях поступает медперсонал.

      Когда через сорок минут в палату вкатили койку с пациентом, обвешанным капельницами, с полуприкрытыми глазами и неподвижным лицом, Джессалин показалось, что все же произошли едва заметные изменения, она даже улыбнулась. Кожа уже не такая восковая, губы не такие синюшные. Как будто по жилам снова потекла кровь.

      И дышал он уже не через респиратор, а с помощью (не такой навязчивой) трубки.

      Притом что каждый его вдох отражался на мониторе, фиксировавшем, сколько поглощается кислорода, чудо заключалось в том, что он сам дышал.

      Накануне невролог им сказал, что реакции Уайти улучшаются.