Петля. Том 2. Инга Александровна Могилевская
Читать онлайн книгу.
никогда бы не осмелился произнести ни вслух, ни даже про себя, не производит абсолютно никакого эффекта на малыша. Видно, ничто из прозвучавшего не входит в скромный перечень тех 'страшных' слов из воспринимаемого им лексикона. Тем не менее, бесенок выжидает, будто надеясь на какой-то осознанный ответ. Нет, ни звука, ни движения головой – ничего.
– Ладно…, -выдыхает он, плохо скрыв свое разочарование, бережно приподнимает голову братика за подбородок, призывая смотреть на себя. Всё-таки прибегает к помощи невербальных средств, – Тогда сейчас он, – указывает на Тито, – также протрет раны, – указывает на порез на своей руке, – на твоей спине, – едва касаясь, проводит ладонью по его острым, будто вспарывавшим иссеченную кожу лопаткам, – Хорошо?
На сей раз ответ следует незамедлительно. 'Нет' – замоталась из стороны в сторону головка – 'Нет, нет, нет'.
– Ты что? Умереть хочешь?! – с отчаянием вопрошает Рамин.
'Нет, нет, нет' – не останавливаясь, не слушая, не понимая, – ‘Нет, нет, нет'.
– А что, chaq’?! Что?!
Внезапно маленький останавливается, чуть отстраняется от брата: всего на секунду, только чтобы оторвать ручку от его плеча, за которое цеплялся все это время, и коснутся указательным пальчиком его груди.
– Хочешь, чтоб это сделал я… – бормочет бесенок.
Кивок.
– Я… я не смогу так аккуратно, как он… Я не умею.
Снова тот же указательный жест – 'ты'.
– Я не смогу сделать так, чтоб тебе было не больно. Наоборот, ещё хуже чем он сделаю.
'ты'
– И цацкаться с тобой, как он, я не собираюсь…
Кивок, мол, учту.
Рамин поднимает на Тито взгляд, в котором обречённость и растерянность пытаются нелепо скрыться за злорадной усмешкой: – Видишь? Все он понимает. И не доверяет тебе, профессор. Совсем не доверяет… Ладно… Значит, будешь говорить мне, что и как делать. Сам к нему больше не приближайся.
Когда, наконец, перевязка закончилась, Тито устало опустился на стул. Хоть его задача и свелась только к тому, чтобы протягивать Рамину пропитанные настойкой тампоны и периодически подсказывать, где прижимать сильнее, а где, наоборот, стараться поосторожнее, он был полностью опустошен. Не мог избавиться от ощущения, что соучаствовал в жестокой инквизиции над и без того измученным ребенком. Да, он знал, что так нужно и по-другому никак не помочь, но почему-то понимание этого не приносило никакого утешения. Было тяжело… особенно поначалу. Малыш кричал, и это был крик, способный разорвать на части любое хоть мало-мальски чувствующее человеческое сердце. Удивительно, как при этом его ещё умудрялось трепыхаться.
Пару раз ему казалось, что бесёнок тоже не выдержит, сорвётся, все бросит, и тогда ему придется как-то самому заканчивать процедуру, а он уже не был уверен, что сможет. Но сын Хакобо справился: дрожа, сглатывая слезы, искусывая себе губы, но справился. В какой-то момент, видно поняв, что нервы на пределе, и ему едва удается себя контролировать, он наклонился к братику и сухо пригрозил: «Закричишь