Желание. Николас Спаркс
Читать онлайн книгу.
считаться ребенком, только бы не это, – но я вдруг вспомнила синий плюсик теста на беременность, и на глаза что-то начало давить изнутри. Хоть в дороге я и держалась и даже не сразу расплакалась, очутившись в этой комнате, но едва прижала к груди своего плюшевого мишку и вдохнула его знакомый запах, внутри словно прорвало плотину. И это были вовсе не красиво льющиеся слезы, как в фильмах, которые крутят по каналу «Холлмарк», а плач навзрыд, с всхлипами, завываниями, трясущимися плечами, и продолжался он, казалось, вечно.
Немного о моем плюшевом мишке, вернее, медведице: она не была ни симпатичной, ни дорогой, но я спала с ней с тех пор, как себя помнила. Ее короткий мех кофейного оттенка местами вытерся, на одной из передних лап виднелись грубые Франкенштейновы стежки. Когда у мишки отскочил один глаз, я попросила маму пришить вместо него пуговицу, но от такого ущерба она стала мне еще дороже, потому что порой и я чувствовала себя ущербной. В третьем классе я написала свое имя маркером на подошве задней лапы, навсегда пометив мишку как свою собственность. Когда я была младше, я таскала игрушку с собой повсюду, как личную разновидность «переходного объекта». Однажды я случайно забыла ее в ресторане «Чак и Чиз», куда ходила отмечать день рождения подруги, и когда спохватилась, вернувшись домой, то разрыдалась до рвоты. Папе пришлось ехать за мишкой через весь город, и я точно помню, что чуть ли не целую неделю после того случая не выпускала ее из рук.
На протяжении долгих лет игрушка падала в грязь, впитывала брызги соуса от спагетти и слюни во время сна; когда мама решала, что мишку пора стирать, она бросала ее в стирку вместе с моей одеждой. Я сидела на полу, глядя на стиральную машину и сушилку, представляла, как она крутится там среди джинсов и полотенец, и надеялась, что от этого она не испортится. Но Мэгги-мишка – сокращенно от «принадлежащая Мэгги мишка» – всегда возвращалась ко мне чистая и теплая. Мама отдавала ее мне, и я вдруг снова чувствовала себя цельной, как будто все в мире идет правильно.
Уезжая в Окракоук, я знала, что Мэгги-мишка – единственная вещь, которую я не смогу оставить в прежней жизни.
Пока я рыдала, тетя Линда заглядывала ко мне, но, похоже, не знала, что сказать или сделать, и, видимо, решила, что лучше будет дать мне во всем разобраться самостоятельно. Этому я была рада, но вместе с тем мне стало грустно: я почувствовала себя еще более одинокой и оторванной от всех, чем прежде.
Каким-то чудом я продержалась первый день, потом второй. Тетя показала мне велосипед, купленный на какой-то гаражной распродаже – судя по виду, он был старше меня, на его пухлом сиденье мог бы с удобством разместиться кто-нибудь вдвое крупнее меня, с массивного руля свешивалась корзина. На велосипеде я не ездила уже много лет.
– Я обратилась к одному местному пареньку, чтобы привел его в порядок, так что велосипед должен быть полностью исправен.
– Класс, – только и сумела ответить я.
На третий день тете надо