Берлин, Александрплац. Альфред Дёблин
Читать онлайн книгу.
ты, сволочь, если б ты только знала, что я за человек и как я разделался с одной такой же штучкой, ты бы не ломалась. Ну ладно, там видно будет. А следовало бы взять топор да высадить дверь. Записку он осторожно просовывает в щелочку над порогом.
Весь день Франц ходит мрачный. На следующее утро, перед тем как ему встретиться с Людерсом, трактирщик передает ему письмо. Это от нее. «Больше ничего не было?» – «Нет, а что?» – «Пакета с товаром не приносили?» – «Нет, вот только письмо какой-то мальчик принес, вчера вечером». – «Вот как? Что ж, может быть, мне надо самому сходить за товаром».
…Минуты две спустя Франц подходит к окну рядом со стойкой, опускается на деревянную скамью, письмо у него в безжизненно повисшей левой руке, он плотно сжимает губы, бессмысленным взором глядя поверх стола. Людерс, этот негодяй, появляется как раз в ту самую минуту, замечает Франца, видит, как тот сидит, эге, это с ним неспроста, и шмыг обратно за дверь.
К столу подходит хозяин: «Почему же Людерс убежал? Он ведь еще не забрал своего товара». Франц сидит да сидит. Да разве такое бывает на свете? Ноги у него как отрубленные. Нет, ничего подобного во всем мире не найти. Неслыханная, небывалая вещь. И никак не встать, ни за что. А Людерс пусть себе бежит, раз у него ноги есть, он и бежит. Вот мерзавец-то, даже и представить себе нельзя.
«Послушайте, Биберкопф, не хотите ли коньяку? Умер у вас кто-нибудь, что ли?» – «Нет, нет». Что это он говорит? Не разобрать, словно ватой уши заложило. Но хозяин не отстает. «Почему Людерс так скоро убежал? Не обидят же его тут. Бежит, будто в него стреляют». – «Людерс? Вероятно, у него дела. Да, коньяку». Франц опрокидывает рюмку в рот. Мысли так и разбегаются. Черт возьми, что это такое написано в письме? «Вот у вас тут конверт упал. Не хотите ли просмотреть утреннюю газету?» – «Благодарю вас». Он раздумывает дальше: хотелось бы знать, в чем тут дело с этим письмом и почему она пишет такие вещи? Ведь Людерс рассудительный человек, отец семейства. Франц старается понять, как все это произошло, и при этом голова у него тяжелеет и падает, как во сне, вперед, трактирщик думает, что Франц просто устал, но это какая-то особенная бледность, ширь и пустота, в которой скользят ноги Франца, и он падает туда, как мешок, повернувшись влево, все ниже и ниже, на самое дно.
Франц лежит головой и грудью на крышке стола, смотрит из-под руки на стол, дышит на него, крепко обхватив руками голову: «А что, толстуха, Лина-то, уже здесь?» – «Нет, она ведь приходит только к двенадцати». Верно, верно, сейчас еще только девять, я еще ничего не заработал, и Людерса тоже нет.
Что ж теперь делать? И вдруг осенило, и он до боли закусил губу: это же возмездие, это за то, что его выпустили, когда другие еще копают картошку на тюремном огороде рядом с большой свалкой, а ему приходится разъезжать на трамваях, проклятие, ведь там было вовсе не плохо. Он встает, надо выйти на воздух, отстранить все это от себя, только не поддаваться панике, все пройдет, я твердо стою на ногах, и до меня не так-то легко добраться, не так-то легко.