5

      Когда мы подъезжали к фактории, уже стемнело. Из торговой деревни доносились веселые мелодии скрипки и довольные пьяные возгласы. Навстречу нам двигались четверо индейцев на двух лошадях, а за одной из них тащилась пустая телега. «Все продали», – подумал я.

      – Не они? – прозвучал тягучий голос кривозубого Элла. Он косился на полуобнаженных мужчин, что поравнявшись с нами, как по команде, в знак приветствия вместе кивнули головами.

      – Что? – спросил я.

      – Не этих обезьян мы ищем? – спросил Элл.

      – Нет, – уверенно ответил я. – Это племя абау-де-мине. У каждого из них на плече татуировка ящерицы. Это значит, что они очень хорошие охотники, умеют маскироваться. Впрочем, так и их племя называется…

      – Хорошо прячущиеся ящерицы? – усмехнулся Элл.

      Я посмотрел на него, как на дебила, но не стал раскрывать все карты. Пусть живет с этим. Я лишь сказал, что их племя носит название «невидимые охотники».

      Мы заехали в деревушку, полную ярких огней от керосиновых ламп, свисавших с крылечных навесов. Я насчитал семь одноэтажных деревянных строений. Не густо, но что-то. В центре так называемой улицы, вдоль которой и стояли дома, творился кутеж. Пара десятков пьяных путешественников, охотников, купцов и прочих торгашей орали песни, плясали и пили. Мы остановились, спешились, оставив О’Блика с Гимли. Старик не горел желанием идти в люди. Дикобразы привязали лошадей, а мы с Брэдли решили пройтись по улице, полной пьяного сального отребья.

      – Куда пойдем? – спросил Брэдли.

      – Понятия не имею. Ты что-то говорил про Литла Черча.

      – Предлагаешь поискать его?

      – Да!

      – Не лучшая идея, – сказал он, нырнул в толпу и начал плясать.

      Элл и Стил кинулись за ним в пляс. На их изысканных рожах было написано, что они только этого и хотели. Брэдли через танцы под быструю мелодию скрипки знакомился с людьми, что-то обсуждал с ними и строил из себя свойского парня. Я стоял в стороне и остерегался контакта с недалекими.

      Когда ко мне подошла особа в пышном белом платье и в кружевной шляпке, из-под которой свисали две белые косы, я немного опешил. Она была пьяна, как и все в фактории. Спросила, откуда я, а я недружелюбно ответил, что из Бронса, отступил на пару шагов вбок и отвернулся. Она снова, как приставучая гусеница, подползла и сказала:

      – Я Эвелин. Не хочешь отдохнуть?

      – Мне не нужны проблемы с Эвелинами, – ответил я. – И вообще, предпочитаю отдыхать один!

      Она снова что-то буркнула на своем алкогольском языке, но я уже не слушал. К тому времени Брэдли вытащил какого-то мужика из толпы и подвел ко мне. Тот выглядел лучше, чем остальные, что судорожно тряслись под музыку. У толстяка хоть жилетка была чиста, брюки не выглядели грязными и монокль на левом глазу говорил о его нормальном восприятии действительности.

      – Это