– Надумаешь прыгнуть на такой скорости, тебе конец. Размажет. Готова к такому исходу?

      Опять этот голос, глубокий, бархатистый, от него по коже бегут мурашки и сердце спотыкается.

      Отчаяние подступает к горлу. Пальцы впиваются в кожу запястий и начинают царапать нежную плоть. Привычка родом из детства. Так я отвлекала себя, когда в груди нестерпимо жгло, когда казалось, что загнана в угол.

      Когда мама умерла, с ней частичка меня сгинула. Я была маленькой напуганной девочкой, которая вмиг потеряла мать и любовь собственного отца.

      – Не могу тебя видеть, Яся. Смотреть на тебя не могу, потому что ее вижу!

      Рев отца и его друг закрывает дверь в кабинет перед моим носом, отрезая меня от единственного близкого человека.

      Тогда сгусток обиды зацвел в груди, разрывал меня на части, давая понять, что я оказалась для отца чем-то болезненным настолько, что он не хотел видеть собственную дочь.

      Я тоже отдалилась. После тех обидных слов со мной занимались психологи, лучшие. Отец не скупился, скорее, откупался от меня деньгами, чтобы проблем не доставляла и не мельтешила перед глазами.

      Он не мог на меня смотреть.

      Это откровение я услышала еще раз, застыв за дверью его спальни.

      Не родительской. Не той, которую они делили с мамой.

      Отец оттуда съехал в одно утро. Закрыл на ключ ту дверь и больше никогда не появлялся рядом…

      – Видеть ее не могу, Кость. Каюсь. Моя дочь. Моя плоть и кровь, но стоит взглянуть ей в глаза, как в груди все леденеет, Лена на меня словно смотрит… ее уменьшенная копия… не могу… понимаешь?

      – Говорят, подобное лечат подобным, Голицын, – размеренный голос папиного юриста звучит наставительно как-то.

      – Женись, говорю. Иначе ты скатишься, я тебя притащил раз, больше не буду. У тебя бизнес из рук уплывает, без штанов тебя конкуренты оставят, ты уже две сделки упустил. В себя приди уже.

      Голос отца полон растерянности.

      – Не хочу, Кость, не могу. Да и на ком?!

      – Моя племянница, Марина, идеальная партия для тебя. Тоже вдова, она поймет твою боль как никто другой. Мертвые ушли, а живые должны жить…

      Опускаю глаза на свои грязные руки, отнимаю ноготки от кожи. Не сон. Как ни пытайся ущипнуть себя, я не проснусь.

      Зверь на водительском сиденье реален, он не развеется, слишком лихо управляется с внедорожником, летя на небывалой скорости.

      Обработав всю информацию, мозг выдает одну четкую мысль.

      От этого незнакомца